- Аня! Кого ты пытаешься приличнейшему человеку подсунуть? Какая из меня еврейка?!
- Почти настоящая, Марусь. Ты в зеркало посмотри.
Я пошла и посмотрела, сразу в большое, для надёжности. Худенькая особа в короткой пижаме с цветуём на животе, взлохмаченными тёмными кудряшками, карими глазами...
- Всё бы ничего, Ань, - отозвалась я в трубку. - Только нос какой-то арийский. И татушка на пояснице.
- Сомневаюсь, что татушку на тушке его мама углядит. А нос... Ну, с кем не бывает...
- Минутку... - я решила собрать в кучку всё, что знаю о евреях. «Семь сорок», цимес, Бабель и Шолом-Алейхем, рыба-фиш, анекдоты о Рабиновиче... Увы: анекдоты лидировали с большим отрывом
- А традиции, Аня?! А язык?
- Выучишь. Марусь, так я даю Борику твоё мыло? Где и когда ещё найдёшь такой вариант?
Через день пришло письмо - вежливое, без ошибок, зато с фотографией. На меня смотрел интеллигентного вида субчик - очки, пробор, галстук в шашечку. Приличной девушке иудейских кровей Семён обещал крышу над головой, легальное проживание в стране и примерное поведение - не лезть в душу и не тащить в койку. Предложение выглядело слишком заманчивым, чтобы быть правдой...
«Семён, а для чего вам, собственно, жена? Неужели только чтобы порадовать маму? У вас в Нью-Йорке её совсем некем порадовать?» - отправила я письмо.
Вскорости пришёл ответ: «Есть нюанс, которого мама не знает. Я гей. Вас это не смущает?»
Я ахнула вслух. Хорошенькое «не смущает». Нет, теоретически, конечно, мы цивилизованные люди, и каждый спит с кем ему вздумается, в рамках Уголовного Кодекса. Практически же... Опыта общения с геями у меня не было. Разве что с манерным и вертлявым парикмахером Олегом, да и тот, похоже, под голубого только косил.
«Геи тоже люди, - пришла уникальная по степени идиотизма мысль. - Жан Маре, Джанни Версаче, Элтон Джон», - обрела она конкретику.
Твёрдой рукой я настучала: «Не смущает. Согласна».
Ещё через полчаса поступили условия предстоящего матримониала. Сеня высылает мне приглашение, я получаю в посольстве «жениховскую визу» – убедив кого полагается на собеседовании, что замуж собралась не фиктивно – и лечу себе в Нью-Йорк. Далее в течение трёх месяцев надо понравиться маме. Или не понравиться, и тогда собрать манатки и улететь восвояси.
***
Легенду мы сочинили простую: сайт знакомств, прониклись, влюбились, жить друг без друга не можем. Однако приличным жениху с невестой полагается знать друг о друге чуть больше, чем имя и адрес электронной почты. Мы взялись за изучение подробностей: каждый накатал по списку вопросов, требующих освещения. Выяснилось, что Сеня работает программистом в банке, обитает в Бруклине, в Нью-Йорк перебрался двадцать лет назад. Любит Фрэнка Синатру и старое голливудское кино, по воскресеньям ходит в тренажёрный зал, имеет на ключице родинку в форме капли, спит в пижаме, пьёт грейпфрутовый сок по утрам и молоко перед сном. Мне даже неудобно было писать о неугасимой страсти к советскому панку и кофе с коньяком.
На этом мы прервались, и я принялась учиться еврейству.
- Говно вопрос, - авторитетно объяснил Боря Фишелевич, тот самый, что через Аньку сосватал меня заморскому восьмиюродному свояку Сене. - Во-первых, вызубришь идиш.
- Как идиш?! - ужаснулась я.
- Кверху каком. Из всего идиша надо знать десять слов. Слушай сюда и записывай. Аид - еврей. Гой - нееврей. Хазер - свинья. Шлимазл - мудак. Шмак - тоже мудак. Шмекеле - опять-таки мудак. Тухес - задница. Халоймес - бардак. Аникейве - шлюха. Поц - э-э... ну, ты догадалась. Зафиксировала? Молодец. Далее - праздники. Конспектируй, потом пробьёшь в википедии и заучишь наизусть. Пурим. Пейсах. Суккот. Ханука. Йом-Кипур. Записала? Умница. Теперь жратва. Цимес. Тейглах. Гефилте Фиш. Клёцки. Мацу ты и так знаешь. Поняла? Азох-н-вэй. Ах, да, это ещё одно слово, одиннадцатое. Означает всё, что угодно. Всё поняла? Можешь приступать к объевреиванию.
На третий день зубрёжки я почувствовала, что достаточно объевреилась теоретически, и возобновила переписку с женихом. Заодно решила закрепить материал в руках и освоить еврейскую кухню на практике. Что-что, а готовить я умела и любила, поэтому скачанные из интернета рецепты пошли на ура. В конце концов, мы вызубрили уйму подробностей той или иной степени интимности, собрали документы, перешли на «ты» и перебрались из почты в «аську».
- Ну, что, Сеня, ни пуха, ни пера? - настукала я перед выходом в посольство.
- К чёрту. Я тут подумал...
- Что ты подумал? - подбодрила я.
- Маша, нам ведь придётся изображать взаимное влечение. Перед мамой.
- И в чём скорбь момента?
- Но ведь ты женщина! Я могу и не суметь.
- Не кисни, Сеня. Во-первых, я маленькая женщина. Хрупкая как цветок. Ну, или как пацан. Во-вторых, джинсы надену.
***
Американское посольство я узнала сразу – перед жёлтым домом на Новинском бульваре стояла здоровенная очередь. Страждущим полагалось сдать паспорта суровому «минцанеру», забрать через несколько минут из его же рук и только после – протиснуться во дворик. Ещё один суровый гражданин спрашивал в дверях насчёт оружия и содержимого сумочек, третий – уже добродушный – принимал в камеру хранения всё металлическое и электронное: мобильники, флэшки, часы, маникюрные ножницы. Да, основательно тут у них. «Раскусят, ей богу, раскусят», - тоскливо подумала я, проходя в следующий зал через металлоискатель.
В одном окошечке мне выдали анкету, в другом улыбчивая девушка средних лет с акцентом предложила отсканировать отпечатки пальцев. Наконец, дошло до собеседования. Посольский работник добродушно ощерился, спросил всё формальное и посмотрел эдак внимательно, на рентгеновский манер. А мне стало вдруг смешно. Глядя на серьёзного господина с залысинами, я изо всех сил пыталась не расхохотаться. Тот, понаблюдав за мной с минуту, клацнул по лежащей перед ним клавиатуре и произнёс:
- Ваша виза одобрена. Всего хорошего, мисс Климова.
Выйдя из посольства, я попыталась закурить и обнаружила, что руки дрожат. День стоял майский до невозможности: тёплый, деликатно ветреный, в меру солнечный. Всё было подёрнуто особенной весенней дымкой - краски чистые, но не яркие, и воздух полупрозрачный, как тонкая слюда. Я шагала по прекрасной, как никогда, Москве и потихоньку осознавала: скоро уеду. Возможно, навсегда. Больше не будет зеленоватой Яузы с липкими уточками. Больше не будет старомосковских особняков и нахальных стекло-бетонных новостроек. Больше не будет горбатых переулков и широких беспорядочных проспектов. А что там, впереди?..