Ковёр лежащий на полу в салоне стал сегодня их ложем, где пылкие любовники отдавали себя друг другу без остатка.
Уже было далеко за полночь, когда Офира приготовила им бутерброды и кофе, нагая уселась напротив него в кресло с чашкой в руке
Галь подтянулся и облокотился спиной о диван.
Приняв из рук девушки чашку с кофе, он всмотрелся в её лицо, а затем взглядом пробежался по всему голому стройному телу, надолго останавливаясь на упругих средних размеров яблочках груди с чуть выступающими коричневыми изюминками, на плоском животике, на котором угадывались кубики сильных мышц, чуть дольше задержался на аккуратно подбритом треугольнике курчавых чёрных волосиков, от которого начинались длинные стройные ноги с коричневым лаком на ноготках... Что сказать, красивая!
- Что нового увидел?
- Увидел, что ты подстриглась и выкрасила в один тон волосы, оставила в ушах по одной серьге, покрыла ногти не броским лаком и, что ты по-прежнему очень красивая!
- Ну, тут нет ничего удивительного, что я приняла, по мере возможности, более скромный вид, ведь буду жить в датишной семье.
Говоришь красивая, а почему не хочешь связать жизнь со мной, если я тебе столь мила?
- Офира, это не обсуждается, у нас нет больше возможности встречаться здесь, как и в другом месте.
Через три дня возвращается моя жена с сыном, и я принял твёрдое решение навсегда остаться с ними.
Прости меня, девочка, но я не хочу больше обманывать тебя и себя, нет у нас с тобой общего будущего, а воровать настоящее у Веры и у тебя, я больше не хочу!
- Я подозревала, что сегодня или завтра у нас состоится примерно такой разговор и мне казалось, что была к нему готова.
Не скрою, во мне жила маленькая надежда, что ты всё же предпочтёшь нашу любовь, взаимопонимание, в конце концов, общие профессиональные интересы семейным обязательствам, к которым ты давно уже потерял влечение, но ошиблась.
Я тебя ни в чём не укоряю, ты в наших отношениях всегда был честен и ничего определяющего мне не обещал.
Я кинулась в твои объятия не с завязанными глазами, а, зная, что у тебя есть красивая любящая жена, что должен на свет появиться ребёнок и, что ты благородный человек, помнящий добро, сотворённое твоей Верой.
Офира резко поднялась на ноги и побежала в душ, на ходу вытирая слёзы.
Вернувшись, не глядя на Галя, она тут же начала одеваться и сбрасывать в большую походную сумку свои вещи, которыми наводнила квартиру за три недели проживания в ней.
Пробежав по комнатам, осмотрелась и затянула замок на сумке.
- Будь здоров и счастлив!
Сам присмотрись или попроси свою домохозяйку, чтобы не осталось в квартире следов моего пребывания!
С этого дня обращайся ко мне только по вопросам непосредственно связанных с нашей службой и последнее, что я тебе скажу, все эти три недели, что мы здесь провели с тобой, я не предохранялась.
Подбросив на ладони ключи от машины, девушка вскинула на плечо свою разбухшую сумку, и высоко подняв голову, вышла в ночь.
глава 24
Месяц отпуска для Веры в компании Наташи и Офера пролетел буквально, как одно мгновение.
Видимо, подруга нашептала мужу про надлом в отношениях Веры с Галем и поэтому Офер, ведя общие беседы, был очень предусмотрителен, стараясь не задевать острой темы и, только, как бы невзначай заметил, что Галь в редких теперь разговорах по телефону стал до предела замкнут и никогда не обсуждает с ним семейные вопросы.
Накануне отъезда Веры в Израиль, подруги доверили малыша Оферу, а сами на целый вечер уединились и почти до утра проговорили на волнующие их обеих темы.
В который раз, обсудили архиважный для Веры вопрос, касающийся сохранения её явно пошатнувшегося брака, а также надолго задержались на теме о пресловутой беременности, а точнее, отсутствия её у Наташи.
Вера была повержена в шок, потому что подруга в ближайшее время даже не планировала посещение Израиля.
Они с Офером решили в этом году предпринять путешествие в далёкую Австралию и Новую Зеландию.
- Пойми, Вера, пока у нас нет детей, мы можем без проблем помотаться по свету, а в Израиле кроме тебя нет никого с кем бы я хотела встретиться, а мы только что вместе с тобой провели незабываемый месяц, а там, на нашей исторической, тебе, в связи с твоей учёбой и семейными разборками будет не до меня, и не возражай.
Вера попыталась зацепиться за последний вразумительный аргумент:
- А родные Офера?
- Не смеши, самая близкая и желанная родня у моего медвежонка это я.
Родители его уже ушли в мир иной, а другая кибуцная мишпуха скоро забудет, кто он такой, да, и сам Офер по ним не скучает.
- Наташка, но ты ведь хотела опять показаться врачам и что-то предпринять в этом, волнующем вас, направлении...
- Я уже тебе говорила, что мы не будем из-за отсутствия у меня беременности посыпать голову пеплом, через два года кончится наш контракт, вернёмся и займёмся продолжением рода человеческого, а, скорее всего, сгоняем к братьям украинцам и привезём себе парочку хорошеньких хохлят.
У них там, то бишь, на Украине, сейчас жизнь херовая, поэтому мы своим поступком осчастливим парочку несчастных судеб, брошенных нерадивыми матерями.
Возьмём сразу мальчика и девочку и будем благополучно их воспитывать.
Мой Оферчик уже смирился с этой мыслью и готов хоть сегодня заняться усыновлением или, чёрт его знает, как это называется, но я решила, что это дело может немного подождать, мне ведь всего лишь двадцать четыре года.
Сейчас сгоняем в гости к кенгуру, а в следующем году посетим Японию, Южную Корею и может быть завернём на несколько дней в Китай.
- Натаха, никогда даже подумать не могла, что ты так любишь путешествовать?
- Ну, не всем ведь стихи писать, и космические аппараты клепать, кому-то и по земельке надобно побегать.
Ладно, это всё лирика, а вот, что ты надумала со своей прозой жизни?
Вера вздохнула.
- Не знаю, Наташа, люблю я его и мне кажется, что наша месячная разлука пойдёт ему на пользу.
Мы встретимся и снова будем дарить себя друг другу без остатка, наладим общий быт и воспитание сына, а может быть через парочку лет и за вторым ребёночком сгуляем...
Наташа взорвалась:
- Наивная дурочка, была, есть и будешь!
Подумай хорошо своей романтической башкой, что могло за месяц измениться?
Лучше пошоркай, как следует, на предмет его личных связей с бабами.
Дай бог, чтобы я ошибалась, но что-то мне говорит, что неспроста он так изменился за последнее время по отношению к тебе, а ведь до конца жизни должен был твои ноги мыть и эту воду пить!
- Наташка, прекрати из меня великого героя делать, я его любила и люблю!
- Верунчик, не сердись на меня, пойми, я совсем не против твоего красавчика, но за тебя душа изболелась - изведёшь ты себя со своей сумасшедшей любовью.