Неужели все? Враги закончились? Осталось выяснить начались ли друзья. Я внимательно посмотрел на индейца. Он действительно был похож на индейца, точнее на индейца из отечественных фильмов, где их роли, зачастую, исполняли выходцы с Кавказа. Узкое лицо, крупные губы, крупный нос с небольшой горбинкой, кожа с коричневатым оттенком, карие глаза. Высокий, около метра восьмидесяти, в плечах шире, чем я. С развитой грудной клеткой бегуна на дальние дистанции. На вид - лет сорок. Худой, жилистый, на обнаженном торсе, мокром от пота и крови, сочащейся из множества порезов, можно было рассмотреть каждый мускул, каждую вену.
Несколько минут мы рассматривали друг друга. После установления визуального контакта, индеец сделал шаг вперед, присел, положил копье на землю, встал, и широко разведя руки в стороны, что-то сказал. В заключение фразы, он как заправский Чингачгук, ударил себя кулаком в грудь и сказал Ана-а-тан. Видимо это было его имя. Я повторил его жест приветствия и представился Ярослав. После этого сказал несколько ничего не значащих фраз для того, чтобы он понял, говорим мы на разных языках. Индеец внимательно послушал и кивнул, как будто понял.
Кровь на чужом теле напомнила мне о собственных ранениях. Как только вспомнил, сразу все заболело. И рука, обе, и спина, и правое колено. Почему колено? Вроде и не бился им, наверное, когда за труп нырял - ударился, а по запарке не заметил. Быстро стянул куртку и осмотрел порез на плече. Кровь уже перестала идти. Порез оказался не глубоким и всего один. На фоне индейца покрытого десятком кровоточащих ран, мне даже стало немного стыдно. Тем более он вел себя так, как будто ничего не случилось. Настоящий индеец.
Мы бы и дальше разглядывали друг друга, но услышали стон. Разом мы развернулись и подбежали к раненному индейцу. Посмотрев на его лицо, я понял, почему был только один бородатый индеец из тех, кого я видел. Это был молодой паренек, лет шестнадцати на вид. Под носом только начал пробиваться пушок. В груди, на десять сантиметров выше левого соска, торчала стрела. В глазах была боль. Бородатый индеец наклонился над ним и что-то сказал. Я опять ничего не понял. Надо учить язык.
Пока индейцы разговаривали, я подошел ко второму индейцу санитару. Этот тоже был молод, у него даже усы еще не пробились. У него в груди торчала стрела, но причиной скоропостижной смерти стало копье, торчащее из его живота. Я наклонился над ним и приложил руку к шее, пытаясь нащупать тонкую, пульсирующую жилку, означающую жизнь. Он был мертв. Почему-то я ощутил тяжесть потери, как будто это был близкий мне человек. К горлу подступил ком. Но справившись с ним, я рывком выдернул копье, а затем и стрелу.
Стрела в руках напомнила мне еще об одном персонаже водителе кобылы. Когда я развернулся в сторону колесницы, увидел вдали только пыльный след, оставляемый удирающим агрессором.
Еще раз посмотрел на стрелу в руках. Получается, что я, убив лучника, помог даже больше, чем убив наездников. Стрелок подстрелил двоих индейцев, одного из которых добили копьем пехотинцы. И если бы я не отвлек стрелка, все индейцы были бы мертвы. Лук грозное оружие, если знать, как им пользоваться. Пока пехотинцы отвлекали внимание индейцев, именно отвлекали, стараясь не подставиться под копье, стрелок с безопасного расстояния расстреливал людей. Вовремя я вмешался.
Из леса появился второй санитар с раненным индейцем на плече. Он оставил раненного на опушке, и хромая направился к нам. Я опять подошел к раненному молодому индейцу. Его старший товарищ собрался вытаскивать из него стрелу. Он уже снял со стрелы наконечник, торчащий из спины, и собрался ее выдернуть. Но тут я решил вмешаться. Нет, я не врач, и нет у меня опыта по извлечению стрел. Но я изучал способы оказания первой помощи пострадавшим. И на производстве, и в туристическом клубе. Причем в клубе более основательно, потому, что на производстве ты должен оказать помощь и вызвать скорую. А в горах, где до ближайшего населенного пункта несколько десятков, а до полноценной больницы сотни километров, надеяться можно только на себя.
Я остановил индейца, когда он уже взялся за стрелу. Он собирался вытягивать её обратно. Я достал нож и жестами показал, что хочу её отрезать у основания и вытянуть вперед, чтобы было меньше повреждений, и грязь с наконечника не попала обратно в рану. Индеец кивнул, но продолжал внимательно смотреть за моими действиями. Я достал нож и стал очень осторожно подрезать стрелу у основания. Как бы я не старался молодой индеец время от времени издавал громкий стон. Мне казалось, что прошло больше часа, но на самом деле не более трех минут и древко стрелы переломилось.