У Ана-а-тана глубоких ран не было, и с ним я поступил похожим образом, что-то заклеил пластырем, что-то забинтовал. У Вир-у-тана не очень глубокая, но длинная, на пол бедра, рана. Шить я её не стал, и я после обработки, просто стянув края раны пластырем, забинтовал. Шим-а-тан был без сознания, и я не стал его беспокоить.
Хуже дело обстояло с Пануш-а-таном. Его раны были уже не свежие. Часть я просто обработал, так как больше ничего сделать не мог. И теперь сидел и смотрел на его левую ногу. Ниже колена, у самой голени она была сильно повреждена. Рана зияла рваными краями и, судя по тому, как нога болталась, была повреждена кость. Вид ноги мне не понравился, но врача рядом нет и, замазав рану бактерицидной мазью, я пошел в лес за шиной. В лесу с помощью топора и ножа снял с деревьев несколько кусков коры, и насобирал сухого мха.
Индеец стойко терпел мои издевательства над собой. Время от времени стон срывался с его губ, но понимая, что я пытаюсь ему помочь, он не сопротивлялся. Я подобрал подходящий кусок коры, подрезал в нужных местах и, выложив изнутри мхом, примотал к ноге. Когда я закончил накладывать шину, Пануш-а-тан откинулся на спину и выключился, заснул или потерял сознание. После него разбудил Шим-а-тана, обработал его раны, наложил повязку. Все с медициной на сегодня покончено. Повезло, что Катя, которая в нашем коллективе отвечала за медицину, так основательно подготовилась к этому походу, как знала.
Проверив котел, подбросил еще дров и решил заняться лошадьми. Пока их расседлал (снял шкуры со спины), напоил и отвел на полянку пастись, бульон был уже готов. Но израненные, утомленные долгим бегом и сражением, индейцы уже спали. Я не стал их будить, закинул в котел побольше пшена, у меня - же гости. Постирал куртку. Вспомнил плечо. Я очень сильно переживал именно за плечо. Не за порез стрелой и не за другие царапины, а именно за плечо. Дело в том, что плечо у меня давно травмировано, и из-за этой травмы я был вынужден бросить занятия самбо и дзюдо.
Во втором классе родители отдали меня в секцию самбо. До четырнадцати лет я успел получить первый разряд, и пошел дальше. Но на пути во взрослый спорт, встал один крепыш из Киева. Он был старше и опытнее. Наш поединок проходил с переменным успехом, не скажу, что я обязательно бы выиграл, но шансы были. Не знаю, специально он это сделал, или это получилось случайно, но проводя бросок, он придержал мою руку и сустав громко щелкнул. Результат - вывих и разрыв связок. Год после этого я не выступал на соревнованиях восстанавливался, тренировался.
К тому моменту я уже два года ходил в туристический клуб, в свободное от тренировок по самбо время, на каникулах, иногда по выходным. В этот год я плотно увлекся туризмом и пошел в первый поход на Кавказ.
Когда тренер посчитал, что я окончательно восстановился, я вновь стал участвовать в соревнованиях. Но мне опять не повезло, третий или четвертый противник, провел болевой прием на туже руку, и снова травма. Лекаря хором посоветовали мне бросать спорт, иначе я останусь калекой.
Время шло, самбо я забросил и вплотную занялся туризмом, правда одноклассники затянули меня ещё на баскетбол и гандбол, и несколько месяцев я ходил на стрельбу.
О самбо я вспомнил в армии. Точнее мне напомнили. Видимо в личном деле было записано, что я имею разряд. Наш комвзвода прапорщик Геннадий, был повернут на единоборствах, спорте, армии и вообще повернут. Пил редко, но когда напьется, устраивал нам соревнования, из серии - какой вид единоборств лучше. Нам - это группе солдат нашей роты разного призыва, которые на гражданке чем-то занимались, помимо онанизма. Вот и бился я самбист с каратистом Акимом, тэквандистом Иваном, боксерами Ильёй и двумя Серегами, самбистом Васей.
Время от времени к нам в «клуб» приглашались спортсмены из других подразделений и частей. Но как-бы не было тяжело в начале, со временем я вспомнил то, чему меня учил тренер. Сам прапорщик тоже был молодец и хороший боец, показывал нам приемы боевого самбо, приемы из «комплекса приемов РБ-2 и РБ-3». РБ-1 и РБ-Н мы изучали вместе со всеми, согласно наставлений НФП.(7)
Однажды, будучи в сильном подпитии, ненавидя всех политиков и старший командный состав, он воспылал к нам отцовской любовью и показал несколько приемов, которые не относятся к спорту. Приемы и удары, назначение которых - убивать. Потом, проспавшись, он сказал, что лучше нам их забыть, и уж точно никогда не применять.