Выбрал я неверное направление и тактику. Я-то думал, что вся эта рыба уже моя, но рыба считала иначе. Как только я зашел в воду, все распри внутри рыбьего племени разом закончились и весь рыбий косяк ломанулся в противоположную от меня сторону к выходу из затона. Прыжками я пересек озерцо и встал на пути взбесившихся рыбешек, и стал тыкать у себя между ног острогой. Рыбы было много. Очень много. Как я умудрялся промазать по ней, ведь она шла сплошным потокам? Я тыкал и тыкал. Мимо и мимо. Такого разочарования я не испытывал никогда. Когда я уже совсем отчаялся кого-нибудь насадить на острогу, и со злости ткнул копьем, куда-то в сторону, почувствовал попал. Копье дернулось, я надавил сильнее и извлек на поверхность крупную форель.
Водоем опустел, только несколько заблудившихся рыбок кружили в воде, в поисках выхода. Теперь спокойно, не торопясь я наколол ещё двух форелей. Усовершенствованная острога оказалась фигней, сделанный на скорую руку веник, был более эффективен. Удовлетворенный и счастливый я пошел домой.
Дома меня встречали мои индейцы. Дрофу они восприняли благосклонно, а на рыбу смотрели с некоторой опаской. Но я не обратил на это никакого внимания, не захотят сам съем. Разжег большой костер и поставил кипятить воду. Поручил Вир-у-тану ощипывать дрофу, а сам начал обмазывать глиной рыбу. Так в делах и заботах прошел весь день. То пожрать приготовить, то раненным перевязки сделать, про лошадок не забыть. Да ещё и песенку им спой. Хорошо хоть слушатели попались благодарные.
Рыба индейцам понравилась. Хомячили за обе щеки. Вечером, в предзакатных сумерках, мы сидели у костра и попивали чай из травок. Я начал делать стрелы для арбалета шлифовал отобранные заготовки. Но индейцы отобрали у меня заготовки и наждачку, вручив взамен гитару. Стрелами занялся Вирутан, а я пел и пил чай. После третьей кружки чай подошел к концу - наполнился мочевой пузырь, в котелке его было ещё много. Я, как культурный человек, отошел в кустики, а не стал гадить возле дома.
Блаженная улыбка, появилась на моем лице, когда я добрался до опушки леса. Мощная струя ударила в ствол дерева и, разбившись на множество маленьких ручейков в трещинах коры, устремилась к корням. Улыбка исчезла в тот же миг, как я увидел волков.
Я стоял лицом к дереву и удобрял землю, когда услышал шум, быстро приближающийся ко мне. Повернув голову, я увидел бегущих в мою сторону трех волков. Разинутые пасти, вывалившиеся языки, горящие, в предзакатных сумерках глаза, моментально перекрыли кран моего мочевого пузыря. Выпустив из рук член, дрожащими руками пытался выхватить нож, но ножны запутались в полах расстегнутой куртки. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Начала проносится. Этот процесс прервал, на школьных годах, Анаатан.
Появившись вслед за волками, и криком, остановивший их в паре метров от меня. Волки сели на землю и тяжело дыша, смотрели мне в глаза. Собаки, догадался я. Ана-а-тан подошел ко мне, уже привычно ударил себя кулаком в грудь и кивнул. Я тоже ударил себя кулаком в грудь, при этом, чуть не проткнув себя ножом, который сжимал в руке. Переложив нож в левую руку, повторил приветствие. Следом за Анаатаном из леса стали появляться еще люди.
Через несколько минут на опушке стояло человек пятнадцать индейцев и индианок. Приблизительно поровну. Судя по отсутствию бород у индейцев и фигуркам индианок, все они были молоды. Молодые индейцы начали по очереди подходить ко мне и называть свои имена. Я плохо запомнил кого - как звали, за исключением пары индианок с особо выдающимися формами Шира и Мару. Меня удивило странное поведение индейцев. Когда они представлялись, то все улыбались, но улыбались как-то коварно.
Почти в самом конце знакомства, когда я, уставившись в декольте пятого размера, пытался запомнить имя его обладательницы - понял, что так радовало индейцев. Либидо взыграло. Я почувствовал что-то в области паха и осознал, что простимулированный пятым размером груди индианки, мой орган призывно восстал. Все было-бы ничего, если бы не было так печально. Ведь индейцы застали меня, так сказать, в процессе. Получается, что я приветствовал индейцев, ударом в грудь кулаком правой руки, сжимая при этом в левой нож, и торчащим из ширинки членом. В заключение, еще и восставшим навстречу местной красавице.
Отвернувшись от индейцев, с трудом затолкал удава на место и вжикнул молнией. Хорошо хоть не защемил в спешке. Развернулся обратно и жестами предложил гостям проследовать к пещере.
Раненные индейцы радостно приветствовали своих соплеменников. Шум, крики, обнимашки. После бурной встречи индейцы как-то незаметно рассосались кто куда. Кто-то ушел за дровами, кто-то занялся костром, женщины и девушки достали принесенные продукты и приступили к приготовлению пищи.