Тут я окончательно понял куда попал. Нет, не дата и время. Не конкретное место, а общество и образ жизни. Ведь индейцы пришли сюда, как к себе домой. Для них все вокруг и было домом. Река водопровод, костер плита, кусты туалет, трава постель, лес - супермаркет и тд. Для нас, городских жителей двадцать первого века, поездка в деревню событие, выход на природу приключение, поход в горы с ночевкой экстрим-тур. А здесь люди так живут. Захотел есть - пошел на охоту. Захотел спать лег и спит, разве что листьев подгребет, да шкуру кинет, если есть. Для нас экстремальное телешоу это когда, всем обеспеченных людей, высаживают на теплый остров в теплом море, а здесь люди живут с палкой в холодном лесу, и это нормально. Они всегда так жили. Этой палкой он и огонь добудет, и дичь убьет, и семью защитит.
Я сел в сторонке и наблюдал за суетой в моем лагере. Хотя суеты как таковой и не было каждый занимался своим делом. Просто стало очень людно и шумно. Раньше здесь был слышен только шум водопада и мои вопли, имитирующие пение.
Ко мне подошла молодая женщина. Я узнал в ней причину своего позора обладательницу шикарного декольте, по имени Шира. При свете костра мне удалось рассмотреть её лучше. Отлепив свой взгляд от глубокой ложбинки между дивных полушарий, я наконец-то увидел приятное лицо и все остальное. Сразу бросилось в глаза то, что Шира внешне отличалась от своих соплеменников. Те были сплошь брюнеты, со смуглой кожей, она же была почти блондинкой, темно русые волосы, в свете костра, казавшиеся огненными, светлая кожа и зеленые глаза. Она жестами поманила меня. К сожалению, не в ближайшие кусты, а в палатку к раненным.
Я рассказывал и показывал, что сделал, а она внимательно осматривала раны, удивляясь бинту, вате и лейкопластырю. Видимо мое лечение не вызвало у неё возражений, однако дальше она лечить их взялась сама. Каким-то порошком засыпала их раны и напоила их каким-то отваром, приспособив для варки мой ковшик для кофе. После выпитого отвара индейцы заснули, а меня Шира позвала к костру, на ужин и беседу.
Силами десятка индианок и индейцев, ужин был готов. Ещё они успели поставить какой-то вигвам из жердей и лапника, накрыв его шкурами. Индейцы пришли не с пустыми руками. Каждый тащил мешок или корзину. Как оказалось в них были продукты. Какие-то корнеплоды, горох, вяленное и свежее мясо. Они даже принесли свой котел, если это можно так назвать. Большой глиняный горшок, тяжелый. Его тащили сразу два пионера. Горшок не ставили на огонь, а подогревали на углях, томили. За ужином все в основном молчали, бросая на меня удивленные взгляды.
Моя посуда, ножи и ложки ходили по кругу. У них были и свои тарелки и ложки, хоть и достаточно примитивные (тарелки доска с небольшим углублением в середине, ложки - лопаточки), но блестящее - всегда привлекает. Каждому хотелось попробовать есть из красивой тарелки, красивой ложкой. После окончания ужина Ана-а-тан с Вир-у-таном начали что-то возбужденно рассказывать соплеменникам, а потом принесли мне гитару. Типа, на играй. Как в мультике про Бонифация, черная девочка приносит ему камушки, что бы он жонглировал, а потом ещё и друзей приводит. И все это с детской непосредственностью Ня, играй.
Под впечатлением сегодняшнего дня, начал я с Бременских музыкантов: Наш ковер цветочная поляна, наши стены сосны великаны, и тд. Потом пошла стандартная программа, затянувшаяся на полтора часа.
В связи с многочисленностью делегации, перед сном произошло массовое переселение. Раненным индейцам поставили отдельный вигвам. Индианкам, как самому многочисленному коллективу, я уступил пещеру, а сам переселился в палатку. А молодые индейцы разместились возле костра, и спать, похоже, вообще не собирались.
Уже ночью, закончил беседу с Широй. Мой словарный запас значительно расширился за последние дни, но его все равно не хватало и приходилось щедро разбавлять слова жестами. Никогда не думал, что можно с помощью нескольких десятков слов и неограниченного количества жестов так хорошо понимать друг друга. Видимо мозг настраивается на это как на решение какого-то ребуса, и ты начинаешь понимать, что тебе пытаются сказать, и сам лучше подбираешь жесты и слова. С каждым жестом ты узнаёшь новое слово. В свете костра жесты теряли свои четкие очертания, и смысл сказанного, терялся в темноте ночи. Было решено расходиться.
Добравшись, наконец, до палатки, разделся и уже собрался выключать фонарь, как вдруг услышал возле входа какой-то шум. Громко, про себя, ругаясь матом, раскрыл клапан тамбура, и внутрь проскочила женщина. Это была Нира, молодая симпатичная индианка, которая весь вечер смотрела мне в рот. Она что-то весело заговорила, но от неожиданности я забыл все, что успел выучить из языка аборигенов, и не понял ни слова, из сказанного.