Мне тоже пришлось раздеться. Заняло это у меня больше времени, ему что скинул безрукавку и готов. А мне куртку сними, свитерок, футболка. Заждался он меня. Оружие я оставил Ана-а-тану, решил сразу показать, что собираюсь сражаться без оружия. Пока раздевался, понял, что я не так уж плохо смотрюсь на фоне местного чемпиона. За прошедшие дни лишний жирок почти сошел, мышцы пришли в тонус. И оказалось, что они у меня есть, просто прятались под толстым налетом цивилизации и соцнакоплений. Полностью в форму я ещё не пришел, но выглядел вполне эффектно. Горный лев был немного выше и стройнее, я же был массивнее и тяжелее. Увидев меня обнаженным по пояс, Бер-гу-тан удивленно рыкнул, а стоящая рядом, Нира заулыбалась. Из чего я сделал вывод, что в мою победу не сильно верили, и наличие мускулатуры под многослойной одеждой добавило мне шансов на успех. Но я то знаю, что мускулы не главное. Важно еще и то, что в голове.
Я вышел к центру импровизированной арены, где меня уже заждался соперник. Он широко улыбался в предвкушении поединка и своей победы. О том, что он может проиграть, он даже не думал. Это правильный настрой перед боем, я таким уверенным не был.
- Где твое копье, чужак? весело поинтересовался он.
- Мне не нужно копье, для того чтобы доказать тебе кто тут вождь. как можно наглее ответил я. Я сломаю тебе нос голыми руками.
Индеец зло засопел сломанным носом, видимо, упоминание о травме, было ему не очень приятно. Этого я и добивался мне надо было вывести его из себя. Я перестарался. В следующее мгновенье мне стало понятно его прозвище. Отбросив копье в сторону, он дико заревел и одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние, а это без малого три метра. Широко размахнувшись, по-кошачьи, сбоку, ударил меня рукой в голову. В последний момент я начал поднимать руку для блока с одновременным уходом в сторону. Ключевое слово начал. Рука была на половине пути к завершению блка, когда в моей голове разорвалась граната.
Сознания я не потерял. Отчетливо видел землю, мелькнувшую подо мной, и постепенно приближающуюся к моему лицу. Сначала в землю воткнулась моя голова. Следом, на голову рухнуло мое тело и, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, замерло. Видимо, от удара меня перевернуло в воздухе, - подумал я. Причем рассуждал я вполне спокойно. Как то отстраненно, вроде и не я только что пролетел несколько метров и лицом вспахал утрамбованную землю. Почему так тихо? пришла в голову следующая мысль.
Тут слух ко мне вернулся, резко наполнив голову шумом толпы. Сразу, вслед за возвращенным слухом, в мой живот воткнулась чья-то нога. Я даже знаю чья. Нога подняла меня в воздух и откинула на пару метров. На этот раз меня скрутило в рвотном позыве, но так как я отказался от обеда, на землю потекла только горькая желчь. Помогла мне разогнуться та же нога. На этот раз нога прилетела в голову. Для меня все было как в замедленной съемке. Я увидел подлетавшую к моей голове ногу, одетую в мягкий ботинок и выставил вперед скрещенные руки. Руки смягчили удар, но меня откинуло на спину.
Лежа на спине, я слышал смех Горного льва. Что-то кричал Ана-а-тан и ревел Бер-гу-тан. Ещё, я услышал плачь. Повернув голову, я увидел рыдающую Ниру. Слёзы ручьем лились из её глаз, столько горя на лице девушки. Это она из-за меня плачет, - понял я. Нет, нельзя чтобы она плакала, надо вставать. Бить меня можно, но плакать из-за меня не надо.
Со стоном я поднялся сначала на колени, а потом и на ноги. Горный лев, стоявший ко мне боком и радостно, что-то кричавший своим поклонникам, заметил меня и удивленно посмотрел мне в глаза. Ага, не ожидал сволочь, Русские не сдаются, - гордо подумал я и в следующий момент получил удар в лицо. Полноценный блок я поставить не успел. Как же быстро он двигается. От удара я пролетел сквозь ряды, предусмотрительно расступившихся соплеменников, и спиной влепился в стену дома.
Вот нет у них нормального инструмента, не могут они гладко обработать стволы деревьев. Такая мысль, посетила меня, в ответ, на вонзившийся в спину сучек.
Голова гудела как медный колокол. Но оставалась чистой как первый снег. Зураб-а-гор стоял напротив меня и ржал во весь голос, ему вторила толпа за его спиной. Сбоку стоял расстроенный Бер-гу-тан. Горе и разочарование были написаны на его лице. В сторонке рыдала Нира, остальные соболезновали молча. В этот момент я понял, что помню всё, чему меня учили, а учителя были очень хорошие. Знания вбивали с потом и кровью. Зураб-а-гор, сам того не подозревая, разбил скорлупу, в которую я был помещен все то время, пока жил сладкой и сытой жизнью цивилизованного человека, и выпустил наружу зверя. Зверя сильного. Зверя умелого. Зверя злого, очень злого. И всего то надо было пара ударов ногами по голове. Меня накрыло волной злой радости или радостной злости.