Бер шагнул ему на встречу, поднимая топор. Не знаю, что меня подтолкнуло, но мне показалось не правильным, если он будет биться с этим монстром. Я остановил его, и сам пошел навстречу лошаднику. Перешагивая через тела, я подходил всё ближе и ближе. Под ногами что-то блеснуло. Я опустил глаза. В груди одного из моих соплеменников, кажется, его звали Дымав-а-тан, торчал большой нож. Огромный тесак с лезвием длинной в локоть и шириной в ладонь, с односторонней заточкой. Подумав, что такой нож лучше подходит для данной ситуации, нежели моя Мора и, извинившись перед усопшим, выдернул его из груди тана, задержавшись для этого буквально на секунду. И пошел дальше, на ходу спрятав свой нож в ножны и примеряясь к новому оружию. Тяжелый, больше килограмма, плохо сбалансированный, но таким можно и быка завалить, а это мне и надо.
Гигант стоял молча, не шевелясь - ждал меня. Дубина опущена, взгляд исподлобья, кровь медленно сочиться из многочисленных ран. Как же его завалили в первый раз? И как его валить во второй?
Я прижал тесак рукой к левому бедру. Зачем? Просто отсюда, с этой точки, где должен висеть штык-нож в ножнах, начинается комплексное упражнение по рукопашному бою с ножом. Это единственное, что я мог противопоставить этому громиле с дубиной, из всего богатого багажа знаний.
Я начал ускоряться. Широкий шаг вперед и влево, почти прыжок вперёд и вправо. Громила опомнился и начал поднимать дубину, поворачиваясь вслед за мной. Было уже поздно, следующим длинным прыжком вперёд и влево, я оказался прямо перед ним. Зона поражения дубиной осталась позади. Для большого оружия и дистанции нужны соответствующие. Он раскрыл глаза от удивления и в этот момент я ударил. Ударил, как учили. Извлечение ножа из ножен это и есть начало удара. От своего левого бедра к его правому и широкой дугой, не рубить, не колоть, а плавным резом, от его бедра к левому плечу. Я не ставил перед собой задачу отрубить ему что-нибудь, только нанести максимальные повреждения. Широкий разрез на животе и груди, подтвердил правильность моих действий. Он зарычал. В верхней точке, над его левым плечом, развернул тесак и по дуге лицо, шея, правая рука, ударил вниз и влево. Громила поднял дубину и выставил перед собой. Нож распорол ему щеку и предплечье. Кровь текла уже рекой. Следующим, должен был быть рез с лева на право, по животу, но враг уже опомнился. Он попытался оттолкнуть меня, перехватив дубину двумя руками. Я отскочил на шаг и рубанул тесаком по пальцам, сжимающим дубину. Похоже, этот тесак был для этого и предназначен. На землю посыпались пальцы, а следом упала дубина. Теперь короткий шаг вперед, и широкий клинок, до половины, входит в солнечное сплетение врага. Дальше делать уже нечего, оставив тесак в груди лошадника, я развернулся и пошел к своим. Сзади раздался звук падающего тела.
Говно нож, неудобный и тяжелый. Но надо будет сделать себе что-нибудь подобное, кхукри например, или махайру, копис наконец. Это долго пишется, а на самом деле от первого прыжка до финального удара прошло секунд пять, даже меньше. Мои соплеменники смотрели широко раскрытыми глазами, настолько быстро это всё произошло, что никто даже не смог ничего понять.
Первым пришел в себя Горный лев.
- Как ты это сделал? удивленно спросил он. - Его никто не мог завалить. Нам повезло, что он попал под колеса колесницы, а так бы он всех тут перебил. А ты раз и всё. он изобразил в воздухе движение рукой.
- Да вот так, как-то. Да не боись, научу. ответил я на его немой вопрос. И вас научу. это уже в сторону восхищенных молодых танов. Вот так и рождаются легенды.
Чук подвел мне осла. Наверное, это была лошадь, но какая-то мелкая. Вскочил на «коня» и помчался в сторону брода. Так помчался, что индейцы, бегущие впереди, постоянно оглядывались на меня с немым укором в глазах слазь, быстрее будет. Может и быстрее, но так бежит лошадь, а то буду бежать я. Вот так втроём мы и добрались до брода. Здесь уже все было закончено. Врага видно не было, на острове стояло два десятка телег, на некоторых сидели люди, человек сорок. Мужчины, женщины и дети. Сидели смирно и без оружия.
Подошедший Ана-а-тан, немного прояснил ситуацию. Когда они прибежали к броду, оставшиеся в обозе люди в спешке уходили, вскочив на лошадей и взяв несколько телег, на которых разместили женщин и детей. Основной обоз они оставили. Несколько раненных лошадников, остались прикрывать отход своих соплеменников, а заодно, начали резать рабов. Да-да, рабов. Сидящие на телегах люди были рабами. Точнее пленниками, в языке моих соплеменников такого слова как раб, не было. Вот оставшиеся для прикрытия воины и начали вырезать пленных, чтоб никому не достались.