Полдня пути, ночевка и еще полдня. К обеду мы вышли к морю в районе будущей Евпатории. Здесь было одно из самых больших поселений земледельцев. Место хорошее, но для меня - не привычное. Я даже не сразу опознал Евпаторийское побережье. Понимание того где мы, пришло на следующий день, когда мы добрались до будущих Сак. Не узнал потому, что вместо голой степи и песчаных пляжей лес. Да, лес. Еще нет древнегреческих поселений. Нет Керкенетиды, появившейся здесь в VI в до н.э. Но зато по степям гуляют кочевники и скотоводы, оставляя за собой курганы. Живут земледельцы.
А степи, я здесь, пока не увидел. Всю дорогу на север и запад, мы двигались по лесостепи. Да, были большие свободные пространства, но они частенько сменялись лесными массивами. И чем дальше на запад, тем лесов становилось больше. Конечно, в сравнении с предгорьями и горами, леса было меньше, да и сам он не такой густой, но все равно лес. В основном сосновый. Высокие стройные сосны, про такие говорят корабельные. Мои соплеменники просветили меня, что степь, в моем понимании, дальше на восток и север.
Поселение было большим. Круг, диаметром триста метров, был когда-то застроен домами, от которых остались обгоревшие развалины. От моря оно было защищено широкой полосой леса, и находилось на большой поляне. Свободное от поселения место было задействовано под поля и огороды. Сам поселок, огороженный невысоким забором, перестал существовать совсем недавно. Запах гари и разложения стоял очень устойчивый. При ближайшем осмотре, оказалось, что запах исходит от разлагающихся трупов животных, а вот трупов жителей нигде не наблюдалось. Это радовало, значит, где-то рядом есть люди, позаботившиеся о погребении своих соплеменников. Вот только где они?
Наши проводники были из другого поселения, но здесь у всех везде есть родственники. Они разбежались по полям и начали кричать и звать своих соплеменников. Через несколько минут на опушке появилась группа людей. Три молодых человека и древний старик. Они не приближались, а ждали нас, готовые в любой момент спрятаться в лесу. Я не стал их пугать, а отправил к ним родственников. Пусть поговорят, объяснят, что к чему. Разговор длился не долго, лёд недоверия был сломлен и люди земли подошли к нашей группе.
- Меня зовут Ахвар. представился старик. Кто вы я уже знаю, вопрос, зачем вы пришли и чего хотите.
- Племя Крабаалов, решило объединиться с выжившими людьми земли. Нас осталось мало, вас осталось мало. Лошадники уничтожены, и надо как-то жить дальше. Мы будем помогать вам, вы нам. Сейчас мы собираем всех выживших. объяснил я старику.
- И много выживших вы нашли?
- Вы первые. Пока. Сейчас мы собираемся ехать на север, узнать, что с вашими людьми там, а потом на юг. Там будем искать ваших и своих соплеменников.
- На север можете не ходить. Мы были там и, все кто выжил, здесь. На юге, в Городе, тоже есть люди. Мы не знали, что выжил еще кто-то кроме нас и решили пока сохранить эти два поселения. Вы принесли хорошую весть, что часть наших жен и детей выжило. Это радует моё старое сердце, значит, есть возможность, что наше племя возродиться. подбородок у деда затрясся и по морщинистым щекам потекли слезы.
Он почти упал на землю, но его подхватили молодые помощники и аккуратно опустили на траву. Вдобавок ко всему, Ахвар оказался двоюродным дедом Чебабора. Жив внук, а он теперь вождь племени. Что его особенно радовало.
Из дальнейшей беседы стало ясно, что выжило земледельцев немного. На данный момент в лесах около села собралось около трехсот человек. И, опять же, в основном женщины и дети. Некоторое количество подростков и совсем мало взрослых мужчин и стариков. Сюда входят и выжившие из северной деревни, которая располагалась, как я понял по описанию местности, на Донузлаве.
Подсчет вести очень сложно. Здесь и проблемы с числительными, но самая главная, здесь не считают детей. Я все время пытаюсь вычислить общее количество людей, а местные, когда говорят о количестве, говорят о людях достигших определенного возраста. То есть, начиная с подростков, прошедших инициацию. А те, кто младше, еще неполноценные члены общества и их подсчет не ведется. Матери, конечно знают, сколько у них детей, и отцы знают, да все знают, но для них они еще не люди. Они - будущие люди, будущие охотники, пастухи, пахари и матери. Когда я спрашиваю о количестве, говорят только про взрослых, как я не бился. Поэтому, когда озвучивают цифру - двести человек, то можно смело предположить, что с детьми их человек пятьсот. Хотя, это в мирной жизни, а во время войны могли часть детей и потерять. Пока сам не посчитаю, правды не узнаю.