Быть может, эти слова покажутся тебе абсурдными, но есть у меня все же одна догадка. Я ведь давно знаю Дарелла, мы с ним дружим с самого детства. Но сейчас он необъяснимо изменился. Причем, началось это с появления Стиана и наговоров на тебя. Пусть покажется мелочью, но меня все последнее время настораживал один момент. Знаешь, в глазах Дарелла нет-нет да и мелькнет янтарный отблеск. А раньше ведь такого не было. Буквально вчера я решил все-таки это проверить. Есть у меня один знакомый пожилой маг, весьма начитанный и знающий человек. Я у него и спросил про янтарный блеск в глазах. А в ответ узнал, что есть такая редкая способность — внушение. Внешне она проявляется именно янтарным цветом глаз. Но у Дарелла этой способности никогда не было, это уж точно. А по словам моего знакомого мага, в таком случае отблеск проявляется лишь тогда, когда сам человек находится под действием чужого внушения.
Я ведь присутствовал во время того рокового разговора, когда Стиан и твоя сестра тебя «разоблачили». И прекрасно помню, что сначала Дарелл не поверил. Вообще ни слову не поверил! Да, он только чудом не убил брата, но факт остается фактом — он не поверил в наговоры. А потом вдруг как-то враз все изменилось. Я даже не уловил, в какой именно момент это произошло. Теперь вот думаю, что и вправду имело место внушение. Хотя неизвестно еще, обладают ли им Улла либо Стиан.
Безумно жаль короля Аларда, он был замечательным человеком. И я очень боюсь, что Дарелла в скором времени ожидает та же прискорбная участь. Меня он и слушать не хочет, и я уже даже не знаю, что и делать. Я просто в отчаянии.
Если честно, сам толком не знаю, зачем тебе все это пишу. Даже если бы тебе не было все равно, что происходит с Дареллом, ты бы точно так же, как и я, ничего не смогла бы изменить. Но все же еще раз прошу у тебя прощения, что сразу не поверил твоим словам.»
Крохотный огонек свечи не мог одолеть ни темноту, ни холод, царящие в беседке. Я сидела на диванчике, закутавшись в меховую накидку и не сводила взгляда с настырного источника света, который категорически не хотел сдаваться окружающему мраку. В голове раз разом вертелась одна и та же строчка из письма Лейфа: «…если бы тебе не было все равно…».
— Элина! — мое одиночество прервал взволнованный мамин голос. — Вы меня с твоим отцом когда-нибудь с ума сведете! Сколько ты уже здесь сидишь? Наверняка ведь уже вся продрогла!
— Мам, — задумчиво пробормотала я, подняв на нее глаза, — скажи, разве можно любить человека, который тебя ненавидит?
Укор в мамином взгляде мгновенно сменился усталой грустью. Она ведь так ни о чем меня не расспрашивала, как я и просила. Но я даже не сомневалась, что она очень переживала. И от того сильнее, что не понимала, что со мной происходит. Мама вообще на днях печально заметила:
— Ты словно изнутри льдом покрываешься, Элина. Как будто пытаешься спрятаться от всего мира за ледяным панцирем. Но ведь замерзшее сердце не только не чувствует, оно и не живет вовсе.
По мне, так проще было заледенеть и ничего не чувствовать, чем сходить с ума от тоски по человеку, который тебя презирает.
Мама села рядом со мной на диван и некоторое время молчала, словно собираясь с мыслями.
— Легко любить, когда все хорошо и гладко, — тихо начала она. — Но, к сожалению, так ведь не всегда бывает… После нашей свадьбы с твоим отцом мы и дня не провели вместе, расстались сразу же после церемонии. Просто так совпало, что началась война с Арданом, которая разлучила нас на два с половиной года. По сути, мы ведь друг другу были совсем чужие. Для того, чтобы люди стали родными, одних брачных уз ведь недостаточно. Вот и представь, мы познакомились в день нашей свадьбы, и тут же Ингвар уехал. Стыдно признаться, но меня совсем это не расстроило. Да и его разлука явно не опечалила. Общество друг друга тяготило нас, и начавшаяся война невольно подарила иллюзию свободы. Раз в месяц я стабильно писала ему письма, рассказывала, как идут дела в замке и графстве — в общем, просто отдавала дань этикету. Из той же вежливости он мне отвечал скупыми строчками о военных успехах либо неудачах, и я буквально чувствовала, что каждое слово ему приходиться вымучивать. Возможно, будь мы близки до его отъезда, все обстояло бы иначе, но теперь расстояние все больше увеличивало пропасть отчуждения между нами…