Ответ на этот вопрос выяснился совсем скоро. Во дворце я уже жила два дня. И за все это время с Дареллом встретилась лишь раза четыре, да и то наш краткий обмен неприятными фразами занимал не больше нескольких минут. С тех пор я его не видела, и само собой, встречи лишний раз не искала. Все мое общение ограничивалось Лейфом. А еще его возлюбленной Лили, которую я выбрала своей личной служанкой, просто больше никому из прислуги не доверяла.
Но кое-что хорошее тоже случилось. После первой же ночи во дворце утром я на столе я обнаружила темно-красную лилию.
— Ивсен? — ошарашено пробормотала я, едва увидела нежный цветок.
Что же это получается, мой друг был где-то в столице и знал, кто я? Но как он проник в мою комнату? Пока что эти вопросы оставались без ответов.
Поздно вечером второго дня я уже собиралась ложиться спать. Ждала лишь Лили, та должна была с минуты на минуту принести мне весточку от Лейфа. Рыжий маг сегодня планировал разузнать, как можно избавиться от внушения, так что еще с утра во дворце отсутствовал.
Но еще до прихода Лили мое одиночество бесцеремонно нарушил тот, кого я желала видеть даже меньше, чем Дарелла. Одна из широких настенных панелей в моей комнате бесшумно отъехала в сторону, и из темноты потайного коридора появился нагло улыбающийся Стиан. Я от неожиданности и изумления враз все слова забыла. Так и замерла истуканом посреди спальни. Хорошо, хоть еще не успела переодеться в ночную рубашку, пока была в платье.
— А у тебя здесь мило, — Стиан огляделся и по-хозяйски уселся в мягкое кресло. — Что же ты молчишь, Элина? Почему не поприветствуешь меня?
— Катись к демонам в адову бездну, пусть они тебя там приветствуют, — ко мне наконец-то вернулся дар речи. — Как ты посмел сюда заявиться?!
— Сюда это куда? — лениво уточнил Стиан. — Если во дворец, то я и так уже почти тут хозяин. То же самое касается и твоей спальни. Поверь, совсем скоро я стану полноправным господином и здесь, — его липкий взгляд на меня весьма красноречиво отражал весь смысл этих слов.
— А мне почему-то кажется, что куда скорее ты станешь полноправным господином собственной могилы на кладбище, — мрачно парировала я.
— Неужели ты на меня сердишься? — Стиан встал с кресла и подошел ко мне настолько близко, что мне даже пришлось отступить на шаг в сторону.
— А, по-твоему, не за что? — я запоздало испугалась. Ведь мы здесь одни, и мало ли, что этому негодяю в голову взбредет.
— Элина, но ты ведь у меня неглупая, сама понимаешь, что я не мог поступить иначе, — он самодовольно улыбался, скользя по мне наглым взглядом. — Вдруг бы в твою хорошенькую, но чересчур своенравную головку пришла мысль разоблачить меня перед Дареллом. А так, мне волноваться не о чем, мой любимый братец теперь тебе не верит. Кстати, рад, что ты вернулась из гильдии. Я все это время следил за тобой и очень скучал.
— Да, я так и поняла, что вы с Уллой по мне соскучились, — фыркнула я и как бы между прочим спросила, изображая неосведомленность: — Как тебе удалось убедить Дарелла? Что ты с ним сделал?
Я изо всех сил надеялась на то, что Стиан все-таки не удержится от хвастовства в своей прозорливости. И не прогадала.
— Ничего особенного, — он невинно улыбнулся. — Всего лишь немного внушения, и мой тупоголовый братец поверил мне безоговорочно.
— А ты не боишься, что твое внушение вдруг пройдет, и тогда тебе уж точно не поздоровится?
Стиан засмеялся.
— Элина, чему тебя только учили в захолустной Западной гильдии? Внушение не может пройти! Нет, конечно, теоретически Дарелл способен от него избавиться, для этого ему нужно всего лишь усомниться в моих словах. Но, видишь ли, какое милое совпадение, внушение усомниться не позволит.
— А если я вдруг приведу доказательства твоей лжи? — не унималась я.
— Это, интересно, какие? — скептически хмыкнул Стиан. — Уверяю тебя, Элина, я предусмотрел абсолютно все. Ты, конечно, можешь попытаться, но прости, милая, ничего у тебя не выйдет. Дарелл все равно тебе не поверит. Скрывать не буду, внушить ему ненависть было очень не просто, но я своего добился. Теперь Дарелл тебя ненавидит. Ненавидит вплоть до отвращения. Ему омерзительна даже сама мысль о тебе.
— Ну и к чему такие крайние меры? — я старательно изображала спокойствие, хотя в душе стремительно разрасталась паника.