— Тогда, предположу, что ты не откажешься от чашечки кофе? За одно и обсудили бы этого маньяка, — пропуская меня на порог дома, совершенно недвусмысленно намекает Мэри.
От «чашечки кофе» грех отказываться. Тестостерон кипит, заставляя либидо нестись впереди меня. Не сказать, что девица мне сильно понравилась, но во-первых, дамам в беде не принято отказывать, а она явно в беде, и во-вторых, когда появляется возможность — грех ею не воспользоваться.
— Не откажусь, мэм, совершенно верно!
До кофе дело так и не доходит. Раздеваться мы начинаем с порога. Девчонка сперва робеет, разглядывая меня, как плакат с киноактёром, а затем громко охает и ахает, когда я разворачиваю ее спиной к себе и прижимаю к стене, облапывая тяжёлую грудь. В ней хренов нерастраченный потенциал боеголовки, надо сказать. Да, не топ-модель, не голливудский стандарт, но в этом тоже есть прелесть.
Когда она тянет ко мне руку с квадратиком фольги, внутри которого явственно ощущается тугое резиновое колечко, я реально охреневаю. Фокусница, блядь. Но правила игры есть правила игры: хочешь трахнуть барышню — соглашайся на её условия. В начале игры. От мерзенького, отвратительно-холодного на ощупь гондона меня передёргивает. Но, как говорится, раз комбаин запущен, то поле будет выкошено, это факт. Чуть повозившись с проклятой резинкой, коленом поддаю Мэри направление движения в сторону высокого подлокотника дивана. Пока она соображает, как ей лучше встать, седлаю эту кобылку в позе арестованного. Ноги на ширине плеч, руки за спину. Мягкое податливое тело принимает тело далеко не мягкое и очень напористое. Ещё пара фрикций (ой, слово-то какое в моменте откопал!) и она начинает пищать. Ну, извини, я не выбирал, с чем родиться!
— О-о, Фрэнки! Да-а, — протяжно стонет.
Я на миг забываю, что представился ей липовым именем, а сообразив в чём дело, отвешиваю знатного леща по жопе. Задница трясётся, словно студень, отдаваясь коротенькой вибрацией внутри. Уф!
— Скажи это! — не узнаю свой голос, рыча ей в затылок.
— Ещё! — всхлипывает девчуля, подмахивая всё быстрее.
Малыш, со мной «ещё» — это надолго. Поворачиваю её к себе лицом, и сажаю липкой от смазки задницей на подлокотник. Рукой придерживаю, закинув себе на поясницу девичьи ноги, и вынуждаю упасть спиной на подушку дивана так, что её прелесть подаётся мне навстречу. Вот и чудненько. Пот бежит ручьём, как при хорошей тренировке. А что может быть лучше? Мэри вскрикивает, стоит мне зажать пальцами её клитор, пока продолжаю вбиваться в податливое горячее тело.
Схватив за руки, тащу через диван, заставляя встать на четыре кости и поторапливаю, насаживая всё быстрее и резче. Девчонка бьётся в судороге, заливая себе и мне ляжки. Ну, нихрена ж себе, фортель…
— А-ну, куда собралась, — фыркаю, когда она пытается соскочить с конца.
— Фрэнки, Фрэнки, погоди… Я уже не могу… — жалобно скулит, заглядывая в глаза.
— Придётся смочь, крошка, — я не умею уговаривать, но умею принуждать.
Мэри, посапывая, давясь слюной и членом, старается, заглатывая. И это ещё мужиков обвиняют в том, что они «скорострелы» и эгоисты? Прижимая её за затылок, вынуждаю взять так глубоко, как только может получиться. Она вот-вот блеванёт, стискивая член в глотке и сдерживая рвотный рефлекс. Сопли и слюни вылетают из скривившегося ротика прямо на диван вперемешку с блевотиной раньше, чем я успеваю кончить. Отскакиваю в сторону, стягивая склизкую и снаружи и изнутри резинку. Нафиг, кино окончено! Девчонка смотрит ошарашенно, утирая выступившие слёзы.
Ну, ок ладно, не так уж всё и плохо было. До этого момента.
— Фрэнки… Не надо так больше, ладно? Это ужасно противно… — оттирая растёкшуюся тушь, Мэри спешно собирает одежду, стыдливо прикрываясь.
— Душ у тебя где? — шмякая использованный гондон на журнальный столик, спрашиваю.
— А разве ты ещё не собираешься уходить?
— Нихрена себе, ты гостеприимная, — смеюсь, — так душ-то где?
— Наверху, налево.
— И кофе не забудь обещанный! — поднимаясь по ступенькам, бросаю через плечо.
Вот чую, что не стоит засиживаться в гостях, и пора бы честь знать, но не могу отказать себе в удовольствии откиснуть под прохладной водичкой после дороги. Да, вот такая я наглая мразь, но жизнь преподнесла мне доходчивый урок: если не возьмёшь сам, никто тебе не подаст желаемое на блюдечке с голубой каёмочкой. А потому меня надо либо терпеть, либо быть ещё наглее.
От кофе неприятно пахнет жжёной пробкой, но выпендриваться не будем. Кидаю в кружку дольку лимона, от чего глаза Мэри округляются до почти идеального круга.
— И что, это — вкусно? — спрашивает она, сидя на кухне в нелепом махровом халате на голое тело.
— Сойдёт. Так что у вас тут за маньяк орудует? Не расскажешь? — напоминаю о предыдущем разговоре, потягивая сладко-кислый с неприятной горчинкой кофе.
Мэри нервничает, ежесекундно посматривая на часы. Кто-то должен прийти, а меня не предупредили? Ну, дак я гостям всегда рад. Пирогов, правда, не напеку, но зато со мной весело.
— Ворует девушек с трассы или улиц города. Никто его толком не видел.
— Проституток?
— Не-ет, ты что! Просто девушек, первая на машине была, за городом. Машину нашли, а ее потом, через неделю. Убитая… — шепотом произносит последнее слово, заглядывая в глаза, — страшно, говорят убитая. Руки и ноги отпилены. Тело всё как-будто зашитое.
— Это кто сказал? Шериф?
— Ой, нет. Шериф у нас не любит разговоры. Это так, все уже знают просто… — отмахивается Мэри, вновь зыркая на часы. — Всё, мне кажется, что тебе уже пора идти, Фрэнк.
— Фрэнк? Вроде вот же был «Фрэнки», — передразниваю её, складывая губы уточкой и чуть поводя челюстями.
Стоит мне это договорить, как на крыльце раздаются тяжёлые шаги. Мэри бледнеет и вскакивает из-за стола.
— Только не говори, что мы ждем гостей, — перевожу на дверь взгляд.
Ясен день, что я особо не переживаю. Ну, получит по щам рогоносец, если кинется ко мне обниматься. Лучше, конечно, избежать таких знакомств, но иногда от них никуда не деться. Дверь распахивается, и на пороге замирает эдакий сельский детина.
Мэри вздрагивает, хватаясь за сердце. Побледнела вся.
— Это мой брат…
— Это ты кому? — одновременно с вошедшим спрашиваем девушку.
— Это ещё что за чмо? — с наливающимися кровью глазами спрашивает почему-то именно меня мужик.
— Я так понял, что твоя сестра, — пожимаю плечами, не двигаясь с места.
Вот знаете, с такими бугаями как с мелкими собаками — чем громче лает, тем меньше шансов, что покусает. Но конкретно вам не советую проверять, собака может оказаться бешеной.
— Ты клоун, что ли? — ревёт здоровяк, направляясь ко мне.
— Ага, мим, — не спеша допиваю и ставлю опустевшую кружку на стол.
Привкус лимона и довольно мерзкого кофе всё ещё расползается по языку. Я прикидываю, стоит ли шуметь. Мэри смотрит испуганно. Зрачки поглотили радужку. Пот на лбу и над верхней губой. Явный признак стресса. Я? Он? Кто причина?
Здоровяк целит мне в грудь огромным волосатым кулаком.
— Мужик, не стоит, — предупреждаю, демонстрируя ему открытые ладони и абсолютную уверенность.
Но забрало у него уже упало. Остаётся только вразумить. Со щелчком пробиваю ему в бороду основанием ладони. В боксе этот приём называется «открытая перчатка». Запрещённый, нокаутирующий удар. Бью вполсилы. Этого достаточно, чтобы дезориентировать, но не навредить. Здоровяк мотает головой. Зрачки плывут, не прекращая попытки сфокусироваться.
— Мэри, крошка, а это — кто? — уточняю у раскрывшей рот девицы, пока пришелец приходит в себя.
— М-мой… — тянет так, что хочется отвесить и ей ускорительный подзатыльник.
— Ну? — наблюдая за приходящим в себя «братом», подгоняю, — кто?
— Муж…
— Заебись… — падает у меня всё внутри, — ну ты даёшь. Всем.
Вот что сказать? Что движет такими любительницами приключений. Ладно, зачесалось у тебя там, но нахуя тащить меня к себе домой? Мэри словно читает мои мысли: глаза, как у мышонка из-под веника.