На сегодняшней тренировке Слава обошлась с ним жестковато. Нельзя всё-таки давать эмоциям впутываться в другие области, где их быть не должно и где они могут только навредить делу. Слава знала это, но ничего с собой поделать не могла. Так хреново в моральном плане она себя не чувствовала даже после расставаний с девушками.
– Виталь, извини.
– Да лан. – Мощная рука хлопнула Славу по плечу. Он её и как женщину-то не воспринимал. Ну а что? Она сама приложила к этому все усилия и своего добилась. – Не в духе ты сегодня, что ли?
– Есть немного.
– А чё стряслось-то у тебя? Колись давай.
– Да так... Небольшие заморочки. Сестрёнка мелкая... чудит.
Виталик добродушно хмыкнул.
– Ох уж эти детки.
Да уж, дитятко. Напялило кружевные трусы и вертело попой.
Тренировка была окончена, они вместе вышли под мягкий, ласково щекочущий щёки снежок. Слава подбросила Виталика до дома: у того своей машины не было. Предновогоднее настроение безнадёжно спряталось где-то за сонными окнами старых пятиэтажек – не выудить, не вытряхнуть, как засевшего в квартире бандита. Что-то уже совсем ничего не хотелось. Ни ёлки, ни мандаринов. Вообще ничего. Всё это осталось в далёком детстве, ключик от которого потерялся.
– Ну давай...
– Давай. Увидимся.
Они простились рукопожатием у дверцы. Домой не тянуло. Слава мялась, скрипя ботинками по снежному накату, и Виталик, уже поднявшийся было на крыльцо подъезда, обернулся.
– Слав, ты чего?
Она пожала плечами, поморщилась.
– Давай, заходи. Там Натаха обещала пирог рыбный испечь, готов уже, наверно.
Вот так просто: никто никому не лез в душу, не донимал расспросами. Просто прочёл мысли и подставил крепкое плечо. Собственно, плечи обоих отнюдь не были хилыми, но то – физические. А душевные могли порой дрогнуть.
Виталик с семьёй ютился в однушке на третьем этаже старой «хрущёвки». Едва они вошли, как Славу сразу окутало домашнее, вкусно пахнущее тепло. Наташа, невысокая и крепенькая, с ласковыми ямочками на румяных щеках, выглянула с кухни:
– О, Слав, привет! А у нас пирог! С горбушей! М-м... Вкуснятина!
Слава была другом семьи. Без кавычек, просто – другом. Когда отпуск совпадал, ездили с Виталиком на рыбалку, а за город – в лес, по грибы-ягоды – всем семейством. Зимой катались на лыжах. У Наташи не возникало никаких ревнивых мыслей насчёт мужа и Славы, она была простая и тёплая, по-женски мудрая. Одно время Слава молчаливо носила под сердцем мягкий, совсем не обременяющий комочек лёгкой влюблённости в неё – как сдобный колобок. Хочешь – съешь, а хочешь – у груди согревай. Слава предпочла оставить у груди, ведь если съесть – вдруг горько будет потом?
Виталик возился с дочкой – катал на плечах, перевоплотившись в северного оленя, а Наташа резала пирог. Розовые ломтики рыбы, покрытые колечками лука, дымились вкусным парком.
– Слав, ты какая-то грустная сегодня, – заметила Наташа. – Случилось что-то?
– Да так, пустяки. Ничего, прорвёмся, – криво улыбнулась Слава.
В комнате что-то звякнуло. Наташа насторожилась:
– Ой, не к добру это...
И точно: на пороге кухни показались с виноватым видом Виталик и Леночка. «Олень» увлёкся скачками, а Лена, размахивая окномойкой, задела люстру.
– Папа сказал «ой», а люстра – «бздынь», – доложила девочка.
– Ребёнка хоть не ушиб, олень? – нахмурилась Наташа.
Лена не пострадала, зато не поздоровилось одному из рожков люстры. Он не выдержал удара и почил в бозе.
– Натусь, явка с повинной зачтётся? – Виталик состроил огорчённо-покаянную мину. – Мы просто это... Трясли волшебное дерево, а яблочки на нём оказались – того... Несъедобные и бьющиеся. Осколки мы щас уберём.
– Дурачится с ней, как маленький, у самого детство в одном месте играет, – усмехнулась Наташа, раскладывая куски по тарелкам. И строго добавила: – Пропылесось там всю комнату полностью, а то не дай Бог осколочек какой-то останется – Ленка же на него и наступит.
– Есть, товарищ главнокомандующий!
«Олень» превратился в рыцаря – укротителя страшного дракона по имени Пылеглот, а Лена – в его верного помощника, вооружённого бронебойным веником и пуленепробиваемым совком. Судя по визгу, уборка проходила весело.
– Ёлку не уроните, рыцари! – со смехом крикнула в комнату Наташа.
Слава в последний раз наряжала ёлку классе в шестом, потом детство кончилось. Молодые сосенки ещё продавались на улице – разнокалиберные, разной густоты, роста и свежести. «Купить, что ли?» – подумалось ей. Коробка со старыми игрушками уже много лет пылилась на антресолях шкафа.
В комнате тем временем раздалось глухое «бум», будто упало что-то большое и тяжёлое. Наташа возмущённо хлопнула себя по бёдрам и решительным шагом направилась на место происшествия.
– Да что они там опять расфигачили?!
Из-за перевёрнутого кресла торчали кверху ноги Виталика, рядом дохлой змеёй протянулся шланг пылесоса со щёткой, а Лена каталась по ковру и хохотала в голос.
– Папа проводил захват Пылеглота! Пылеглот победил!
Поверженный Виталик тоже трясся от смеха на полу, прижимая к груди агрегат – к счастью, не пострадавший, а «бум» сказало, вероятно, кресло. Операция проходила в опасной близости от наряженной ёлки, но дерево чудом уцелело.
– Это потому что напарник мне попался ненадёжный! Ржал, вместо того чтобы вести огонь по врагу! – И Виталик прицелился в дочку из веника, а потом запустил его в полёт через всю комнату, будто копьё.
Тот, описав дугу, стукнул стоявшую в дверях Славу по лбу. Он был сухой и лёгкий – не дубинка, но в руках Виталика всё что угодно превращалось в оружие.
– Упс, – сказала Лена, вжав голову в плечи.
Слава не стала осуществлять возмездие: прилетело ей справедливо – за сегодняшнюю тренировку. Она подала Виталику руку, и тот, ухватившись, встал.
– Один-один, ничья, – усмехнулась Слава.
– Это вы о чём? – удивилась Наташа.
– Да так, о своём, – хмыкнул Виталик.
Они со Славой выдвинули стол на середину комнаты. Наташа раскинула на нём скатерть, водрузила пирог и расставила тарелки с уже отрезанными ломтиками. Из холодильника появилась запотевшая банка вишнёвого компота – ярко-рубинового, душистого и сладкого.
– Всё, шумные игры окончены, – сказала Наташа. – А то от квартиры камня на камне не останется.
Так уж получалось, что когда Виталик играл с дочкой, регулярно слышалось то «бум», то «бздынь», то «бряк», то «кряк».
– У меня иногда складывается впечатление, что вы одинаковые по разуму, – проворчала Наташа, но сердитый тон не мог никого обмануть: её глаза смеялись.
Слава отдохнула душой в этом семейном тепле, но в уголках её улыбки притаилась горчинка и грусть. Век бы тут сидеть, но домой ехать пришлось. Что её ждало там? Заплаканная Карина, набор в холодильнике «это могло бы быть вашим обедом, если б не лень» и пустой угол «здесь могла бы стоять ваша ёлка, если бы не потерялся ключик от детства».
Она заехала в магазин и купила парочку светодиодных гирлянд, несколько новых шаров, а также невысокую искусственную ёлочку: живые сосенки было жаль. За продуктами тоже не мешало заскочить. Попались хорошие, крупные мандарины, и Слава взяла два кило.
А дома вместо Карины её ждала записка: «Я в библиотеке». Ну, какая библиотека в век интернета и пиратских книжных коллекций? Что-то здесь не то. На плечи опустилась холодящая тяжесть тревоги, и Слава набрала номер сестрёнки. «Аппарат абонента выключен или находится...» Ещё не хватало.
На плите сиротливо стояла кастрюлька с холодной, застывшей в студень геркулесовой кашей, оставшейся после завтрака, обедом и не пахло, а между тем уже близилось время ужина. Впрочем, Слава от пуза наелась у Виталика с Наташей, только пить после рыбного пирога чуть-чуть хотелось. Утолив жажду стаканом клюквенного морса, она поставила ёлочку в угол, обмотала гирляндами, включила. Игрушки пока вешать не стала: настроение, немного исправившееся в гостях у друга, быстро и неуклонно скатывалось обратно в нуль. Сидя на диване и утонув застывшим взглядом в разноцветном мигании лампочек, она думала о Карине, и мысли были невесёлыми.