Обижаюсь.
Я, между прочим, тоже нервная! И обидчивая! И… моя личная жизнь, с которой я постоянно ссорюсь и выясняю отношения, только моя, а не достояние любопытной общественности!
Поэтому, когда лекарь в очередной раз разводит руками со словами, что лечить тут уже нечего, я, молча поблагодарив его кивком, спрыгиваю с кушетки и, не давая схватить себя в охапку, отправляюсь в коридор.
— С каких пор тебя волнует, что скажут другие? — меня догоняют злющие личности. — Разве тебе, наоборот, не выгоднее, чтобы о нас все узнали?
— Нет, не выгоднее! — гордо заявляю.
— Что, не так удобно будет глазки строить всем подряд? — ядовито спрашивают, а я задыхаюсь возмущением.
— Да кому это я строю?!! — шиплю, на полном ходу вылетая в холл академии и тут же снижая степень возмущенности, чтобы никто не заметил.
Что только выбешивает дракона еще сильнее.
— Мне по именам перечислить? Да у тебя это главный способ договариваться с мужчинами!
Сначала открываю рот, чтобы возразить, потом понимаю, что в чем-то он конечно прав, но рот уже открыт и хоть плюй ввиду отсутствия аргументов. Но не могу, на нас и так уже начинают оборачиваться.
— Да хороший способ! — спорю чисто из принципа. — А что? Я свободная, молодая змейка, мне природой положено!
— Ах положено… — ректор сощуривает злющие глаза, в которых внезапно загорается странная решимость, — ах, не подходить к тебе перед всеми… Ну хорошо, милая!
И не успела я даже вдохнуть, как горячие сухие губы вдруг твердо впечатываются в мои, целуя настолько властно и собственнически, что я даже не сразу осознаю, что меня только что поцеловали прямо на глазах сотен существ, снующих по всегда оживленному главному холлу академии.
Глава 4
Негодую!
Но так как рот занят, приходится негодовать молча и исправно целоваться!
Дракон, кажется, даже не заметивший отсутствие особого сопротивления, целовал сильно, напористо, наглядно демонстрируя, кто тут в академии ректор, тогда как я, несмотря на неизбежное головокружение, растеряла всю злость и лишь искренне старалась не рассмеяться.
Мне, в целом, не привыкать эпатировать публику, но вот то, что такой суровый и серьезный дракоша пошел на такой откровенно мальчишеский поступок, умиляло до плывущих перед глазами сердечек и таки полного согласия идти замуж туда, куда скажут.
Почувствовав на этот раз мою улыбку, которая нет-нет, но пыталась проползти, Андриан отрывается от моих губ и снова зло сощуривает глаза. Судя по всему, гробовое молчание вокруг его волнует меньше, чем моя искренняя борьба с рвущимся наружу смехом.
— Весело? — зло и хрипло спрашивает, сжимая мою талию.
— Да, — искренне признаюсь.
Если до этого на нас смотрели с изумлением, то сейчас начинают смотреть с неожиданным сочувствием.
— И этого змея с ума свела, — доносится откуда-то из толпы старческий голос, — а казался таким крепким…
И меня все-таки телепортируют.
— Это чтобы меня никто не хватал? — все еще посмеиваюсь.
И почему именно нас странной расой называют, да мы тут самые адекватные!
— Это чтобы каждый хватающий оценивал возможные последствия, — Андриан резко меня отпускает и идет куда-то к полкам большой витрины шкафа, заполненной разными чемоданчиками, склянками и прочей утварью.
Только сейчас понимаю, что телепортировали меня в ректорский кабинет.
— Подними подбородок, — ко мне возвращаются вместе с какой-то ваткой, — у тебя песок в ране, поэтому она не затягивается.
Если бы декан боевиков услышал, что эта царапина на щеке, на которую даже лекарь внимания не обратил, — рана, мне бы пришлось девять кругов полигона проходить, чтобы точно научиться отличать, где рана, а где «щас добавлю, чтобы не зря жаловалась».
Но декана здесь нет (оглядываюсь на всякий случай), поэтому подбородок я все-таки поднимаю и тут же морщусь от неприятного пощипывания. Ректор работает очень осторожно, стараясь то ли не причинить мне лишней боли, то ли ему просто не хочется от меня отходить, но «спасение Астры от злостной раны» явно немного затянулось.
Кусаю губы, чтобы снова не засмеяться.
— Что именно вас так смешит? — не выдерживает суровый драконище. — Или вы до сих пор не пришли в себя? — Он хватает мою руку с браслетом и пристально в него вглядывается.
— Да нет, просто вы такой милый, когда влюбились.
Бам-ц!
Какая-то склянка со стола ректора громко сваливается на пол.
— Ты… — Андриан захлебнулся эмоциями.
Какие-то доли секунды мне казалось, что вот сейчас меня таки вышвырнут в окно, но вместо этого одна горячая ладонь резко обвила мою талию, а вторая опустилась на затылок и притянула к себе, чтобы снова накрыть мои губы горячим поцелуем.