По правде говоря, каждый раз, как она покидает эту квартиру, она думает, что никогда больше сюда не вернется. Что сможет снова взять себя в руки, контролировать ситуацию и в целом вернуться к прежней жизни — жизни, где ее эмоции, ее чувства, ее ощущения были под надежным замком. Где она не чувствовала этого трепета в груди от одного чужого взгляда, где могла отталкивать чужие руки до того, как ее коснутся. Она и сейчас это может. Только с одними руками это почему-то не срабатывает.
С Сетом, на самом деле, не срабатывает ничего. Ни контроль, ни правила, ни привычные желания. Он изменяет ее одним своим существованием, и Кера внутренне пугается того, что, даже находясь на другом конце города, мысленно возвращается к нему.
Сета много. Слишком много в ее жизни, в ее мыслях, в ее душе. Именно так, наверное, и действует истинная любовь, но Кера думает, что дело в самом Сете, а не в каких-то там терминах.
Этот парень будто бы пряный. И Кера не знает, как объяснить это ощущение словами. Эта пряность, будто эфемерный запах, преследует ее везде, словно сохраняется на ее коже какой-то звездной пылью после каждой встречи, каждого взгляда, каждого прикосновения, каждого поцелуя. И она теряется, ломается, плавится где-то внутри, будто одурманенная.
Но дурман, как выяснилось — это она.
Странным бледным цветком у самого его сердца.
Она бы никогда не стала искать человека, отраженного таким цветком, будь он хоть трижды истинным.
А Сет, кажется, искал. И совершенно точно ждал.
Решение приготовить что-то вкусное на чужой кухне приходит спонтанно и Кера, поддавшись странному импульсу, пытается воплотить его в жизнь. И когда в очередной раз звонит дядя, так желающий забрать ее с собой, просто выключает телефон.
Когда возвращается Сет, его дом немного пахнет адскими кострами, потому что дорогие вытяжки неожиданно не совсем справляются с катастрофой. Кера сидит у стойки спиной к двери, с совершенно философским видом и кружкой кофе в руках — что-что, а кофе она варить все же умеет. И ей не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто вошел в дом. Не потому, что ключи только у нее и у Сета.
А потому что связывающие их цепи тихонько звенят?
Первым делом Сет подходит ближе и обнимает ее со спины, смазано целуя в шею и выдыхая туда же:
— Что здесь было?
Его тон как-то слишком спокойный и уютный для ситуации в целом, но Кера как-то уже привыкла.
— Я готовила мясо, — она отвечает бесцветно и отпивает кофе, показывая, насколько ей безразлично его появление, его поведение и он в целом.
— Любовь моя, — тихим полушепотом в самую кожу. — Меня дико умиляют твои попытки в хозяйку. Но, кажется, нам нужна вытяжка посерьезнее.
Кера фыркает. Чувствует, как его пальцы забираются под майку, касаются метки, и совершенно инстинктивно прижимается лопатками к его груди, сменяя центр тяжести и откидывая голову ему на плечо. Мысленно ругается на себя за все эти движения в обход осознанных команд, но получается как-то вяло — от Сета идет приятное тепло и кружащая голову пряность, которая навевает поразительное чувство комфорта.
— Нам нужно заказать ужин, — сообщает она в потолок.
— Я уже все заказал.
Она чувствует его улыбку собственным плечом, которая тут же сменяется на очередной поцелуй-касание — Сет прижимается к основанию ее шеи губами, да так и остается, будто это завершенное движение.
Уютно.
Наверное, именно поэтому она как-то совершенно пропускает тот факт, что только что сказала «нам» и мысленно не поежилась от всего этого.
Связывающие их цепи со скрипом затягиваются туже, и Керу никогда не перестанет пугать это ощущение, но в то же время…
Но в то же время это бесконечно приятные оковы. Потому что она не просто связана. Она связана с Сетом.
И эти цепи — самое правильное, что есть в ее жизни.
Конец