Было очень грустно — узнать, что автор анонима — Фатима. Теперь она уже не казалась мне такой красивой. А ведь с виду — совершенство! Этакая точеная штучка. Рядом с ней Шахназ, конечно, грубовата. Невыгодно ей появляться рядом с ней. Надеюсь, она понимает это? Когда жена Николая Богданова заходит в редакцию, я тут же нахожу причину удалиться.
Однако неожиданность этого сопоставления ужаснула меня. Может, и надо мной кто-то подтрунивает, как продавщицы над Шахназ. И я ничего об этом не знаю. Не так уж весел этот дурацкий колпачок!
После такого открытия я почувствовала себя несчастной. Господи, хоть бы чем отвлечься! Может, пойти в кино? Фильм шел старый, но не все ли равно!
В кассу тянулась очередь. Ладно, постою. Можно пофантазировать, какой характер у стоящего впереди. Больше всего об этом говорит затылок. Не терплю плоских. Уж где-где, а на черепе природе экономить не надо.
На этот раз мне повезло. Затылок оказался симпатичным и даже хорошо подстриженным. И пахло от него приличным одеколоном. Плечи «очередника» облегал югославский плащ, такой зеленоватый, под ящерицу.
Стоящий впереди оглянулся, и я увидела перед собой Рашида.
— Здравствуйте, — сказал он, узнав во мне вчерашнюю покупательницу. — Решили посмотреть кино?
— Добрый вечер, Рашид. Простите, не знаю вашего отчества.
— Это не важно. Просто Рашид.
— А я думала, вы домовничаете. Девушки сказали, что ваша жена уехала в горы.
Он удивился моей осведомленности. Как-то вопросительно взглянул на меня и не сразу нашелся, что ответить.
— Да… Она уехала в горы. Детишек взяла.
— Большие у вас дети?
— Маленькие. Полтора года. Двойняшки.
— Довольны?
Он тепло улыбнулся.
— Конечно. Два сына.
Очередь продвигалась. Если я допущу, что он купит билет, зрительный зал поглотит его, как и меня, и значит, день пропадет без дела. А ведь я на работе, и такого случая упускать нельзя.
— Рашид, мне хотелось бы поговорить с вами.
— Да? Пожалуйста.
— В кино это не получится.
Лицо его стало тревожным. Впрочем, это вполне естественно. Подходит какая-то незнакомая девица и навязывает себя довольно настойчивым образом.
— Простите, вы из какой организации?
Я молча протянула ему свое удостоверение. Он внимательно прочитал его. Но что можно узнать из единственной строчки: «По заданию редакции».
— Если не секрет, по какому вопросу?
— По личному, Рашид. Очень по личному. Не хотите пройтись со мною к морю?
Ну, восторга он не выразил. Хотя мы и говорили тихо, но все равно наша встреча уже привлекла к себе внимание. Городок-то маленький, и конечно же, Рашида все знают!
Почему я позвала его к морю? Не знаю. Может, потому, что это было заветным желанием Шахназ — пойти с ним к морю. Так же как мне — хоть когда-нибудь хотелось побыть у моря с Николаем. Только я слишком хорошо знала, что это невозможно.
Мы покинули очередь и не спеша, на приличном друг от друга расстоянии шли по прибрежной улице.
— Значит, не по торговле? — опять спросил Рашид.
— Не по торговле.
— Вот я и подумал. С торговлей у меня полный порядок. Премировали недавно. За учениц.
— Бойкие они у вас.
— Болтушки. Но работают хорошо.
— Фатима тоже постигает торговлю?
— Нет. Она больше дома. Дети маленькие.
И опять я уловила в его голосе теплоту.
— Хорошие сыновья?
— Хорошие. Прямо разбойники. Только и следи за ними.
Мы стали прохаживаться у кромки воды. Песок здесь был твердым. Сильно пахло водорослями. И еще смолой — от опрокинутых на берег лодок. Изредка по шоссе проносился грузовик или легковая.
Улица кончилась. Только шоссе и море.
— Так в чем там дело? — не вытерпев, спросил Рашид.
Не буду я больше мучить его. Не гожусь я на эти расследовательские дела. И зачем я взялась за эту несвойственную мне миссию?!
— Как у вас с женой, Рашид?
— Что?
Он даже остановился, даже отступил от меня, словно увидел опасность. На красивом бледном лице очень выделялись эти нелепые черные усики.
— Вы довольны своей семейной жизнью?
— Конечно… Я же сказал, сыновья у меня…
А море-то сердится! Но песок приглушает падение волн. Они глухо ворочаются на нем, словно упавшие борцы.
Рашид закурил. Он нервничает. Хороший парень, если б не эти усики! Высокий белый лоб перечеркнут черной прядью. Он часто поправляет ее, но она все падает, падает…
— Почему вы спросили о жене? Какие-нибудь сплетни?
— Она прислала нам письмо.
— Дайте! — голос его прозвучал сердито.