— Вы дальше листайте, ваше благородие, это мы продуктами закупались в начале экспедиции, — пояснил Егор, заглядывая через плечо следователя, принявшегося перелистывать страницы. — Вот тут, — и прочёл по слогам: — Че-реп-ки два де-сят-ка.
— Ты и грамоте обучен? — удивился следователь.
Околоточный надзиратель задумчиво протянул:
— Дороговато, однако, вы закупились. Ежели торговаться, цену, пусть не в два раза, но заметно скинуть можно.
Егор пожал плечами, мол, моё дело маленькое. Он не собирался говорить о приписках, что Игнат делал. Тому земной суд не страшен, кто пред небесным предстал.
Следователь прочитал список драгоценных находок вслух.
— Да тут целое состояние, — закончил он и, протянув тетрадь исправнику, распорядился: — Пусть писец ваш размножит, да по скупщикам списки разнесите.
— Да уж сообразим как-нибудь, — ответил исправник с вернувшейся язвительностью. — Ну, мы поехали.
— Езжайте, я ещё здесь побуду, — ответил следователь. Вместе с Егором он смотрел, как отъезжает полицейский экипаж и телега похоронной команды.
Затем следователь принялся бродить по лагерю, осматривая следы. Егор подозвал Серёньку, осмелевшего после того, как покойников увезли. Вместе они загрузили телегу. Егор туда и шатёр пристроил и инструменты копателей, себе лишь лопату оставил. Из ящиков с находками Егор достал медный кувшин и ошейник, переложив в ящик с костями. Туда же добавил несколько яблок и горбушку хлеба.
На вопрос Серёньки, зачем, пояснил:
— Так косточки же зарывать буду, а по-ихнему, по-басурмански, положено было еду, посуду да украшения вместе с покойным хоронить.
— А я слыхал, — сказал Серёнька, почёсывая затылок, — иноверцы своих хоронят, пока солнце не село. Ты поторопись, вечереет уже. Ну, поехал я, в трактире встретимся.
После этого напутствия Серёнька сел в телегу и уехал.
Егор обратно в курган останки ханской наложницы закапывать не стал, вдруг ещё найдутся охотники за древними сокровищами, вновь покой потревожат. Вырыл он могилку неподалёку. Закопав ящик с костями, холмик делать не стал, наоборот, постарался землю разравнять.
Возвращаясь к пролётке, Егор остановился около разглядывающего на земле лошадиные следы следователя. Тот посмотрел на Егора и сказал:
— Странно, видно, что одна лошадь проскакала, а по глубине, словно табун след в след промчался. Ладно, пора и нам собираться. Егорша, попить будет?
— Сейчас, — кивнул Егор и сбегал к пролётке и принёс фляжку. — Я сюда водицу кипячёную слил. Сырую воду нельзя пить. Холера.
— Благодарствуй, — ответил следователь и припал к фляге. Попив, вернул фляжку и утёр пот со лба, сдвинув фуражку на затылок.
— Солнце садится, сейчас попрохладнее будет, — сказал Егор. — Я вещи все собрал, трогать?
— Трогай, — согласно кивнул следователь и вошёл в пролётку по вынутой Егором лесенке.
Они поехали, оставляя курганы позади. Неожиданно сзади раздался топот и пролётку обогнал золотой конь. Он поскакал по степи аршинах в пяти от пролётки. Лучи заходящего солнца отражались от золотых боков.
— Растудыть твоё коромысло, — потихоньку выругался Егор.
— Т-ты т-тоже эт-то видишь? — спросил следователь, заикаясь.
Был у Егора соблазн прикинуться, что он ничего не видит, да понял, не зря аспид золотой появился, что-то от него, Егора ему понадобилось.
— Вижу, — буркнул Егор и натянул поводья, останавливая лошадей, — Тпру.
Лошади встали, золотой конь тоже остановился, как вкопанный. Вот сейчас его запросто можно было принять за скульптуру, отлитую из золота.
— Что происходит? — спросил следователь, не отводя глаз от коня.
— Из пролётки ни шагу, — скомандовал Егор, спрыгивая с облучка.
Он подошёл к золотому коню, встал перед ним и, глядя в рубиновые глаза спросил:
— Чего надобно-то?
Конь склонил морду и ткнулся ей в висящий на поясе кинжал, тот, что Чудинко выдал перед походом на Сарай-Берке.
— Значит, то, что из времён стародавних взято, туда и вернуться должно, — догадался Егор. Он снял пояс с ножнами и, с сожалением, протянул коню. — Забирай.
Тот опустил морду, и пояс с ножнами и кинжалом втянулись в него, словно растворяясь в золоте. Следователь вскрикнул от неожиданности. Конь повернул голову в его сторону. В рубиновых глазах начал разгораться яростный огонь, из ноздрей пошёл дым. Егор взял голову коня обеими руками и повернул к себе, затем строго сказал:
— Даже не вздумай! Это государев человек, здесь по служебным надобностям. Он мары не разоряет, а ловит душегубов да жульё всякое. А ты ступай, солнце-то почти закатилось.
Золотой конь слегка толкнул мордой Егора в плечо, видать, попрощался и поскакал в сторону заходящего солнца. Хоть Егор и предполагал, что появится волшебная дверь, но всё равно вздрогнул, когда она появилась. На той стороне высоко светило солнце, играя лучами на золотых домах Сарая-Берке и статуе золотого коня, одиноко стоящей перед его воротами. Конь запрыгнул в проём и дверь пропала. Только степь, горизонт и заходящее солнце.
Егор вернулся к пролётке. Следователь сидел неподвижно, лишь шевелились губы в тихой молитве:
— Господи, Боже, помилуй мя… — переведя взгляд от степи к Егору, он спросил: — Так кто ты таков, Егор Архипов?
Глава двадцать пятая. Следователь
Следователь ждал ответа, глядя на Егора пристально, растерянно и с небольшой опаской. Вид он имел ошарашенный и потерянный. Похоже, его неверие во всякие россказни и бабкины сказки разбилось об увиденное собственными глазами.
Егор подошёл к пролётке, встал напротив следователя и сказал:
— Человек я, ваше благородие. Вот. — В доказательство вынул из под рубахи крестик на крученом шнурке, затем добавил: — Так уж вышло, что наградила меня мавка печатью своей. Теперь меня никакая нечисть не тронет.
— А этот?.. — начал вопрос следователь и запнулся, переведя взгляд к горизонту. Кадык его нервно дёрнулся.
Егор тоже посмотрел в ту сторону. Солнце почти зашло. Он сразу понял, о чём, вернее, о ком, вопрос, потому ответил:
— Конь-то? Да тоже нечистый дух. Его в золотой статуй колдуны басурманские призвали. Давно, ещё во времена ордынского нашествия.
Следователь, который слегка опомнился и принялся мыслить здраво, пробормотал:
— Вот почему маровщик с одного удара убит, а след такой глубокий, — затем, решительно тряхнув головой, сказал: — Но в протоколе я отмечу, что виной обычная лошадь. Ты, Егор, тоже своих прежних показаний держись. Сам понимаешь.
— А то, — ответил Егор. — Ежели я о золотом коне расскажу, а вы в документах подтвердите, нас быстренько в Жёлтый дом запихают. Будем на соседних койках привязанными лежать. Вот одного понять не могу, чего это аспид золотой на вас, ваше благородие, так взъярился? Вы курганы-то не разоряете.
Следователь передёрнул плечами и сказал:
— Выходит, Егор, ты не только хозяина своего, но и меня спас. Когда конь золотой на меня посмотрел, я смерть свою в его глазах увидел.
— Вам, ваше благородие, в этих местах лучше с полгодика не показываться, кто знает, когда дух угомонится, — ответил Егор. — Видать, подняла его кровушка на землю пролитая, когда Осип Игната зарезал. Не знай, сколько будет теперь этот аспид с наших времён прыгать в стародавние и обратно.
— Егор, даже не знаю, как отблагодарить-то тебя. А иди ко мне в слуги, а, когда подучишься малость, и в помощники. Оклад хороший положу, — предложил следователь. — Что скажешь?
Егор широко улыбнулся и ответил:
— За приглашение лестное спасибо. Но, уж простите, ваше благородие, нам, крестьянам, волюшку вот только дали, ещё не надышался ею.
— А к Павлу в слуги пошёл, — немного ревниво произнёс следователь.
— Так на время экспедиции всего, да с выгодой. За службу мою долг за надел наш барин бывший закрыл. Кто же от удачи такой отказывается? — ответил Егор.
Следователь немного подумал и сказал:
— Жаль, весьма жаль. Ну, да дело твоё. Помни, если какая надобность появится по делам судебным, всегда на мою помощь рассчитывать можешь. Спроси в окружном суде Межагина Василия Степановича, меня, то есть. А почему ты удивился, слышал, что ли, фамилию мою?