Пейшенс отвела зеленовато-карие глаза. Она поправила свитер и провела рукой по спутанным рыжим волосам.
— Правда? Мне так не показалось!
Она что, улыбается? Нет, хуже — смеется над ним. Он не мог отрицать, что потерял голову от страсти. Джеймс до сих пор ощущал это сжигающее желание. Ясно, что оно не было взаимным. Он обманывался, думая, что Пейшенс хочет его ласк. Ощущение было такое, будто кто-то опрокинул на него ведро ледяной воды. Она вовсе не разделяла его чувств. Почему же она позволила зайти так далеко?
— Я не сделал бы ничего против вашей воли, — сказал он, глядя в пол, не желая, чтобы она видела его глаза. Он боялся, что там отразится боль, довершая его унижение. — Простите меня, ладно? Я вас неправильно понял.
— Что вы поняли неправильно? — Она тоже не смотрела на него, и ресницы дрожали, касаясь щек.
Он отдал бы что угодно, лишь бы узнать, что происходит в этой маленькой головке.
— Неважно! — мрачно сказал он.
— Для меня — важно! Что вам показалось?
— Не обращайте внимания. Простите. Очевидно, я ошибся.
— В чем вы ошиблись?
Он молча пожал плечами. Он не станет признаваться в собственных чувствах, понятия не имея о том, что чувствует она.
Пейшенс холодно поинтересовалась:
— Вы делаете такую попытку с каждой девушкой?
— Конечно, нет!
— Тогда зачем вы сделали это со мной? — Ресницы снова поднялись, открыв блестящие от нетерпения или какого-то иного чувства глаза. — Вам показалось, что я увлеклась вами? Хотела, чтобы вы занялись любовью со мной? Вы увлечены мной, Джеймс?
Его бедная голова отказывалась работать, он хотел избавиться от нее и попытаться забыть обо всем происшедшем. Он чувствовал себя идиотом. С чего он решил, что она хочет его так же, как хочет ее он? Поверил, потому что хотел поверить!
— Почему вы молчите? — настаивала она. — Вы не похожи на ловеласа, бегающего за каждой юбкой, почему же вы сделали это со мной?
Он не желал подвергаться допросу, понимая, что она его не хочет, но хочет узнать всю его подноготную, заставить обнажить перед ней душу.
— Извините, но мне кажется, что сказанного достаточно, и, если вы позволите, я должен одеться, — сказал он с холодным достоинством. — У меня свидание, и я опоздаю, если не поспешу.
— Свидание?
— Да, извините. Я должен торопиться. — Джеймс отвернулся и вышел из комнаты. Он готов был бежать как можно дальше от этой женщины. Ему нужно было остаться одному, чтобы никто не пытался читать его мысли и чувства.
Пейшенс пошла за ним.
— Я провожу вас к выходу, — сказал он, не оборачиваясь, но, едва они подошли к двери, кто-то позвонил.
Пейшенс успела открыть, прежде чем он смог остановить ее, и оба увидели на пороге Фиону, чьи арктически-голубые глаза перебегали с растрепанных волос Пейшенс, ее помятого свитера, раскрасневшегося лица и испуганных глаз на Джеймса в махровом халате.
Фиона поджала губы.
— Так вот почему ты опоздал? Я подозревала, что ты еще с кем-то встречаешься.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В наступившей тишине обе женщины смотрели на Джеймса, а он с каменным лицом смотрел в пол. Он не выносил сцен, особенно публичных, терпеть не мог, когда женщины кричали на него, не любил выглядеть смешным. У него был простой способ справляться со всем, чего он не любил. Он просто уходил как можно быстрее.
Сейчас он не знал, что сказать или сделать. Фиона была абсолютно права — как он мог солгать ей? Пора было прекратить отношения с ней. Они не подходили друг другу, и следовало быть честным с ней. Она легко найдет себе другого — красивая женщина из богатой семьи. Множество мужчин рады будут ухватиться за шанс завладеть ею. Большинство из них совершенно не смутит, что она холодна и эгоистична. Он всегда удивлялся тому, что многие из знакомых мужчин женаты на холодных, эгоистичных женщинах и совершенно по этому поводу не беспокоятся. Либо жены были не более чем дорогими украшениями, либо сами мужчины были из такого же теста.
Фиона постепенно доводила себя до состояния всеуничтожающей ярости.
— Если бы я ждала дома, а не приехала посмотреть, что тебя задерживает, я бы так и не узнала, что ты ведешь двойную игру. Верно?
Он не мог спорить. Вероятно, он солгал бы, чтобы избежать неприятностей.
Фиона прочитала признание на его лице и продолжала ледяным голосом:
— Ты соорудил бы какую-нибудь ложь о неожиданном важном сообщении по телефону как раз в тот момент, когда уже собирался выходить, или о пробке на улице, а у меня хватило бы глупости все это проглотить, так? Сколько раз ты уже лгал мне раньше? Ты говорил, что слишком занят на работе, но я полагаю, что ты был занят более интимными делами.