— Гарик, мне кажется, ты слишком увлекся этим красавчиком. А у меня Анька места себе не находит.
Просмотрев сводку до конца и не обнаружив в ней ничего, касающегося парня подруги (что неудивительно), я стала прощаться с Гариком.
— Танюша-джан, а когда тебя в гости ждать? Ты обещала!
— Гарик, ты же мне Олежку так и не нашел, поэтому и договор наш будем считать недействительным. Пока.
И, послав ему воздушный поцелуй, я скрылась за дверью.
«Значит, сердечный приступ. Я бы в эту сказочку поверила, если бы Алекс умер где-нибудь в другом месте, а не у меня в квартире, — рассуждала я, сидя за рулем «девятки» и направляясь к себе домой. — А что, Таня, не навестить ли тебе славный город Париж? И не попытаться ли распутать клубок с другой стороны?»
Глава 8
Когда я подъехала к своему дому, мысль о поездке в Париж из изначально бредовой превратилась в вполне осознанную необходимость. Чтобы распутать этот клубок, надо дернуть за другую ниточку. Та ниточка, которая была у меня в руках, только запутывала дело. Ждать, когда честный мент Гарик Папазян и его доблестные коллеги доберутся до разгадки смерти красавца-француза, бессмысленно. Скорее всего, чтобы не плодить глухарей, они примут ту версию, которая лежит на поверхности, — сердечный приступ. Оказывать помощь следствию я не собиралась. Это было мое дело. Мне самой надо было найти убийцу. И не только потому, что он поднял руку на потенциального мужа моей подруги, но и потому, что этот нахал посмел втянуть меня в эту мерзкую историю. Я ощущала себя графом Монте-Кристо, вынашивающим план мести. «Тем более надо ехать в Париж, — подвела я итог своим рассуждениям, выходя из машины во дворе своего дома, — но сначала мне надо поговорить с Ленкой».
Ехать в Рябиновку не хотелось, поэтому я решила обойтись телефонным разговором. Подруга трубку взяла сразу, как будто целый день сидела у аппарата в ожидании новостей.
— Лена, ты должна сосредоточиться и вспомнить все, что ты знаешь об Алексе, — я сразу же попыталась настроить ее на деловой лад.
— Хорошо, Таня, я поняла. Зовут его Алекс, фамилия — Миро.
— Ленка, не тупи. Как его зовут, я и так знаю. Давай так, я тебе скажу, что я уже о нем знаю, а ты добавишь то, чего я не знаю. Договорились?
И не дожидаясь Ленкиного ответа, я приступила к изложению фактов.
— Итак, Алекс Миро, тридцать четыре года, холост и никогда не был женат, учитель истории в лицее Людовика Великого, живет в Париже. У него есть мать, которая проживает в Провансе в городке Кассис. Правильно?
— Правильно.
— А теперь постарайся вспомнить подробности. Говорил ли Алекс что-нибудь про родственников: отец, брат, сестра, про друзей? Где он конкретно живет в Париже? Был ли он когда-нибудь в России? Есть ли у него здесь друзья, знакомые, родственники?
— Что касается родственников, то мы говорили только об отце. Он умер очень давно, когда Алекс был еще совсем ребенком. Алекс его не помнит. Не помнил, — поправила себя подруга и заплакала.
— Ленка, реветь не время. Возьми себя в руки и продолжай. Алекс называл какие-нибудь имена?
— Нет, не помню. Хотя… Однажды он упоминал кого-то из своих коллег.
— Ты не помнишь, как зовут этого коллегу?
— То ли Жан, то ли Жак. Но я могу посмотреть в почте. Я тебе перезвоню.
Через какое-то время Ленка радостно сообщила:
— Таня, нашла. Слушай: «Прости меня за вчерашнее молчание, у коллеги Жана Леблана был день рождения. После работы он пригласил всех в кафе, где мы засиделись».
— Лена, а говорил ли Алекс что-нибудь про своих знакомых в России?
— Никогда.
— Что ж, не густо. А теперь слушай внимательно: на днях я лечу в Париж.
— В Париж?! — в трубке раздался грохот.
— Ленка, ты что? С дуба рухнула?
— Таня, что ты будешь делать в Париже? Ведь ты же французского языка не знаешь!
— По-английски говорить буду. Французы — не мы. Они языки знают.
— Они-то знают. А вот твои десять фраз на английском тебе вряд ли помогут.
Что правда, то правда. Не было у меня способностей к языкам. Зато были кураж и здоровое нахальство. На них-то я и делала ставку. Ведь сдавала же я английский в академии два раза в год. И не всегда на «удовлетворительно».
— Как-нибудь выкручусь. Не впервой, — заверила я подругу. — Ленка, ты только сиди тихо в своей Рябиновке и не высовывайся. Приеду — позвоню.
Утро следующего дня выдалось хмурым и дождливым. Сетуя на то, что рейс на Москву могут задержать, я сидела в пустынном аэропорту Тарасова, где немногочисленные пассажиры, вылетающие московским рейсом, казались единственными выжившими на земле людьми после взрыва нейтронной бомбы. Моя деятельная натура не выносила длительных ожиданий и требовала принятия каких-либо мер.