Мне не хватало его смеха, его шуток и страсти, с которой он смотрел на меня. Мне не хватало его объятий и поцелуев, и перед сном я долго вертелась в постели, считая, сколько еще мне предстоит прожить в разлуке.
Но мое вынужденное уединение закончилось спустя неделю. Приехал маленький паж на пони и сообщил, что ее величество королева Тегвин в двух часах пути от Верея, она намерена посетить монастырь святой Чаши и остановится у нас вместе с фрейлинами и слугами. Всего мне нужно было разместить двадцать человек. И я, сломя голову, помчалась поднимать всех служанок, чтобы распределить обязанности.
За два часа мы, как могли, привели в порядок жилые комнаты, королеву я решила разместить в своей спальне, поэтому оттуда спешно были вынесены все мои вещи, постель проветрена, перина и подушки взбиты. Камины были протоплены, а в кухне царило столпотворение — кухарки и повара жарили, варили, шинковали овощи и фаршировали кур. уток, перепелов и рыбу утреннего улова.
Мы успели, и когда кортеж королевы въехал во двор замка, я была уверена, что мы примем ее величество, как подобает, и свекрови не в чем будет меня упрекнуть.
Миледи Тегвин приветствовала меня очень сердечно, и когда я хотела поцеловать ей руку, обняла и расцеловала в обе щеки.
— Оставим придворный этикет при дворе, милое дитя, — сказала она, беря меня под руку. — Я приехала поклониться святым мощам, помолиться, поразмыслить о бренности существования, поэтому сейчас я не королева, а всего лишь раба Господня. Считайте, что мы с вами равны.
Жозеф отправился в путь, я проводила мужа до ворот, а потом долго махала платком с замковой стены. Караван тянулся ниточкой по дороге, и Жозеф оглядывался и махал мне шапкой в ответ.
На душе у меня было тяжело, и я всплакнула в своей спальне, в которой мне предстояло спать одной еще много долгих месяцев.
Вопреки моим опасениям, ни на следующий день, ни через три дня никто не приехал из столицы, и король не дал знать о себе. Я получила только короткую записку от леди Бригитты. Свекровь сухо хвалила меня, что я проявила бпагоразумие и не повисла камнем на ногах у ее сына, который отправился служить королю на благо семьи, и добавила, что они с Элишей задержатся в столице, потому что королева устроила помолвку Элиши с богатым и знатным молодым лордом.
На свадьбу меня не приглашали, и я поняла, что пока Жозеф будет в отъезде, я превращусь в затворницу.
Что ж, не сказать, что это слишком меня огорчило. Мне предстояло ждать Жозефа, ия намеревалась сделать это наилучшим образом.
Чтобы не скучать, я полностью окунулась в ведение хозяйства. Раньше всем заведовала моя свекровь. но теперь я могла проявить себя настоящей госпожой замка. Мне и в самом деле нравилось наблюдать за кухней, пивоварней, ткачихами и прачками. Я и сама любила перебирать кунжутные семена или провести часа два за ткацким станком.
Если моя свекровь думала, что я заскучаю — то она ошиблась. Скучать я не собиралась, хотя и тосковала по мужу каждый вечер.
Мне не хватало его смеха, его шуток и страсти, с которой он смотрел на меня. Мне не хватало его объятий и поцелуев, и перед сном я долго вертелась в постели, считая, сколько еще мне предстоит прожить в разлуке.
Но мое вынужденное уединение закончилось спустя неделю. Приехал маленький паж на пони и сообщил, что ее величество королева Тегвин в двух часах пути от Верея, она намерена посетить монастырь святой Чаши и остановится у нас вместе с фрейлинами и слугами. Всего мне нужно было разместить двадцать человек. И я, сломя голову, помчалась поднимать всех служанок, чтобы распределить обязанности.
За два часа мы, как могли, привели в порядок жилые комнаты, королеву я решила разместить в своей спальне, поэтому оттуда спешно были вынесены все мои вещи, постель проветрена, перина и подушки взбиты. Камины были протоплены, а в кухне царило столпотворение — кухарки и повара жарили, варили, шинковали овощи и фаршировали кур, уток, перепелов и рыбу утреннего улова.
Мы успели, и когда кортеж королевы въехал во двор замка, я была уверена, что мы примем ее величество, как подобает, и свекрови не в чем будет меня упрекнуть.
Миледи Тегвин приветствовала меня очень сердечно, и когда я хотела поцеловать ей руку, обняла и расцеловала в обе щеки.
— Оставим придворный этикет при дворе, милое дитя, — сказала она, беря меня под руку. — Я приехала поклониться святым мощам, помолиться, поразмыслить о бренности существования, поэтому сейчас я не королева, а всего лишь раба Господня. Считайте, что мы с вами равны.
В монастыре нас уже ждали, и после отдыха мы посетили службу, королева исповедалась и причастилась. Нам предстояло переночевать в монастыре, и ее величество пожелала, чтобы я исполняла роль ее камеристки этим вечером.
Она отпустила всех слуг и долго молилась, пока я разбирала ее дорожную сумку. доставая ночную рубашку, халат и мягкие туфли.
Ужин был скромным, но я с удовольствием ела серый монастырский хлеб, тушеные бобы и запивала все отваром из сушеных фруктов, подслащенным медом. Сначала королева была оживлена, но постепенно становилась все грустнее и задумчивее.
Когда она переоделась ко сну, я помогла ей расчесать волосы и заплести косу, чтобы легче было спать. Волосы королевы были тонкими, светлыми, как золотые нити, они были мягкими, но непослушными — все время выскальзывая по волоску и прядкам.
— Вы замучились, верно? — спросила королева с улыбкой, когда я доплела косу и перевязала ее тесьмой. — Говорят, волосы отражают характер человека. Я тоже — тонкая, слабая, все время сбиваюсь с верного пути.
— Не думаю, что это так, — сказала я, стараясь ее приободрить. — Вы производите впечатление очень уверенной дамы, знающей, как достичь своего, не применяя силу.
— Ах, ней — засмеялась она. — Я совсем не такая. А вот у моего мужа волосы жесткие, и их невозможно даже пригладить…
Гребень дрогнул в моей руке, но я постаралась сделать вид, что разговоры о короле мне безразличны.
— …Но они приятны на ощупь, — продолжала королева. — Под рукой они — как мох, согретый солнцем. Одно наслаждение прикасаться к ним. И вы заметили — у него нет ни одного седого волоса. В отличие от меня, — она с сожалением посмотрелась в круглое зеркальце, что привезла с собой.
— Уверяю вас, они совсем не заметны… — пробормотала я, но королева словно меня не слышала.
— Он стал правителем слишком рано, — заговорила она ровно и напевно, будто рассказывала старинную легенду. — Когда его ровесники предавались юношеским забавам, он вынужден был возглавлять войско, разгадывать хитроумные козни, отстаивать границы, бороться с жадными предателями-пордами. Он не любил меня, брак был заключен по соглашению между нашими семьями… просто политический союз, ничего больше. Мы впервые встретились на свадьбе — ему было девятнадцать, а мне пятнадцать. Он всегда был добр ко мне, но так и не смог полюбить. Многие говорят, что он не способен на любовь, но это не так. Я всегда знала, что однажды это случится. И то, что он так долго сдерживал в сердце, выплеснется наружу. Я молилась, чтобы это произошло не слишком поздно. Когда он увлекся леди Сибиллой — вы видели ее, возможно, — она с улыбкой посмотрела на меня через плечо, — красивая. очень красивая женщина… Тогда я надеялась, что это произошло, но это была не любовь. Она смогла лишь поверхностно заинтересовать его. Бедный Дидье думал, что я ничего не знаю, и я делала вид, что мне не известно, хотя весь двор знал об их связи. Но однажды леди Сибилла позволила себе заговорить со мной… несколько развязно. И мой муж сразу поставил ее на место, и больше не приходил к ней. Он умеет быть верным. Не сомневайтесь.
— Зачем вы все это мне говорите? — спросила я, чувствуя себя так, словно падаю в пропасть и все никак не достигну дна.
— Я забочусь о нашей стране, — ответила королева просто. — Вы не знаете, как тяжела война. Когда погибают сыновья. Я не хочу, чтобы снова началась война, а мир может сохранить лишь Дидье. Конечно, я мечтаю, чтобы со временем мой сын надел корону и вошел в историю, но я не уверена, что он будет хорошим правителем. Характер у него, к сожалению, мой, а не отцовский. И он сам это понимает, и не желает оспаривать власть у отца. А вы…