Она замолчала и повернулась ко мне, заставив сесть рядом с ней на постель и взяв мою руку в свои. Все это походило на какой-то жертвенный ритуал — вот так барашка гладят, нашептывают ему ласково, а потом в один миг перерезают горло.
Королева молчала, и я молчала тоже, не осмеливаясь говорить. Сердце мое колотилось быстро и неровно, и сейчас я всей душой жалела, что согласилась на эту поездку.
В монастыре было тихо, как в склепе. И я боялась дышать, потому что мое взволнованное дыхание прозвучало бы слишком громко в этой маленькой келье.
Ее величество нарушила тишину первой.
— Он любит вас, — сказала она просто. — И он несчастен. Я приехала просить вас осчастливить его.
— Вы просите меня?.. — я все же достигла дна пропасти, и падение было таким болезненным, что я не могла до конца осознать смысл услышанного.
— Я прошу вас ответить на любовь короля, — сказала королева спокойно и легонько встряхнула мою руку. — Именно для этого я и приехала.
— Вы… вы…
— Мне всё известно, бедное дитя. Я поняла всё, едва увидела его после возвращения из вашего замка. Это… это было как проклятье. Знаете, весной гроза лишь освежит листву, добавит силы и бодрости. А гроза поздней осенью сорвет последние листья, прольется дождем и скует деревья ледяной коркой. Осенняя гроза — страшна. Так и страсть — она освежает только в молодости, а в зрелом возрасте — опасна. Сейчас наш король погибает. И если вы не уступите…
Я слушала ее и не верила тому, что слышу. Но последние слова потрясли меня еще больше:
— Уступить? О чем вы?! — воскликнула я. — Вы, законная жена, просите меня — жену другого — согласиться на измену? На прелюбодейство?! Вы, такая набожная…
— Я всего лишь женщина, — сказала она, страдальчески опуская ресницы. — И я думаю не о себе, хотя сердце мое кровоточит. Я думаю о стране, о своем муже…
— Тогда вам надо наставить его на путь истинный, а не подкладывать к нему в постель других женщин!
— Он не хочет других, — ответила она кротко. — Он хочет вас.
— Ноя не хочу его! Я люблю только Жозефа. И если он узнает'..
— Верей не достоин вас, — сказала она со вздохом. — Думаете, он не понимал смысла своей миссии? За то, что он отдал вас королю, он получил южные земли, это семьсот золотых годового дохода. Он вас дорого оценил.
— Не верю, — покачала я головой. — Не верю! Жозеф не мог так поступить.
— Но он поступил. Я давно заметила в этом молодом человеке счастливую, в каком-то смысле, черту. Когда речь заходит о его собственной выгоде, его совесть сладко засыпает. Ведь он свидетельствовал на суде против прежнего хозяина замка Верей, обвинив его в предательстве.
— Что?!
— А вы думали, за какие заслуги мой муж наградил его именно этим поместьем? У прежнего хозяина сэр Жозеф состоял в страже, даже не на самой высокой должности. Но он держал уши и глаза открытыми, и первым сообщил моему мужу о готовящемся мятеже. Конечно, похвальное рвение. чтобы услужить своему королю, но предателей никто не любит, их просто используют. Мой сын общался с вашим мужем и многое узнал о вас — и о том, что вы выщипываете волосы по всему телу, и о том, в каких позах занимаетесь любовью с мужем. По словам лорда Верея, вы очень любите быть сверху, и. поистине, неутомимы, когда скачете на нем.
— Вы лжете, — еле выговорила я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
Королева встала и подошла к столу, налив в кружку воды из кувшина, и протянула мне:
— Выпейте. Вы так побледнели…
Я выпила, зубы мои стучали о кружку, но дышать стало легче.
— Вы лжете, — сказала я уже твердо. — Теперь я понимаю, откуда идут слухи! Кто-то видел нас с мужем… в спальне, которую король предоставил нам… это… это ваш муж подглядывал и распускает лживые слухи! Он видел, как я танцую! — только сейчас я поняла грандиозность паутины порока, опутавшего столицу. Если такое позволяет себе король — чего ждать от остальных. — Ваш муж — человек без чести, — сказала я в лицо королеве.
— Увы. Всё, что я говорю вам — правда, — она ласково приобняла меня, но я сразу вывернулась из-под ее руки. — Это знаю не я одна, это знает весь двор, потому что мой сын намеренно не держал язык за зубами. Когда Дидье узнал об этом, он ударил его. Он ударил сына из-за вас, Диана. Потому что для моего мужа честь — не пустой звук, как вы решили. Я надеюсь, вы одумаетесь и поймете, как вам повезло, что такой человек полюбил вас. И однажды вам станет смешно и стыдно, что вы так противились ему.
— Повезло? Вы восхищаетесь им? Тогда вы точно безумны, и весь ваш город безумен, и вся страна! Я не хочу тут жить. Я хочу домой! — я бросилась к двери, не понимая еще, куда собираюсь бежать, но королева вцепилась в меня с силой, которую совершенно нельзя было предположить, посмотрев на хрупкую фигуру.
— Нет, — сказала королева властно, и я вдруг вспомнила, что передо мной не слабая женщина, а первая леди королевства. — Домой вы не поедете, — теперь голос королевы звучал совсем по-другому — без кротости и печальных ноток. — Я приехала, чтобы забрать вас в столицу, и я это сделаю. Будет много увеселений, я надеюсь, что вы украсите собой двор.
— Ни за что не поеду! — крикнула я, вырываясь из ее рук.
— Поедете, — сказала она и вскинула голову, глядя на меня сверху вниз. — Если надо — я увезу вас силой.
— Зачем вы это делаете? — спросила я, борясь со слезами, подступившими к горлу.
Не хватало еще расплакаться, признавая свое поражение.
— Ради своего мужа, ради страны и ради вас.
— Ради меня?!
— Да, ради вас, — она снова приобняла меня и мягко усадила на постель. — Вы не знаете, что за человек мой муж Он может быть страшен, Диана. И он не терпит, когда ему прекословят. Ваше сопротивление печалит, но еще больше злит его. Он вел себя ужасно все это время — чуть не покалечил моего дядю. срывался на придворных и слугах… Еще немного, и его ярость выплеснется на вас. Он близок к тому, чтобы взять вас силой, а этого вы ему не простите никогда и будете страдать.
Такие люди, как вы, не могут смириться с судьбой. Вы будете стоять прямо, пока не сломаетесь, гордое дитя. А я не хочу этого. Поэтому лучше пусть вы станете ненавидеть меня, но не Дидье. Когда-нибудь вы его полюбите. Он стоит любви.
— Вы все безумны… — сказала я, глядя в ее бледное лицо страдающей святой. — Но я вряд ли смогу вас возненавидеть, потому что не вы — причина моих несчастий.
— Вы очень великодушны, — сказала она, отбросив с моего лба выбившуюся из-под чепца прядку. — Ложитесь спать, мы уезжаем завтра рано утром.
Разумеется, спать я не смогла, и ночью попыталась бежать, когда посчитала, что королева заснула. Но за порогом меня сразу остановили двое стражников из королевской свиты. Ее величество и правда позаботилась, чтобы птичка не улетела из силков и была доставлена главному покупателю с вишенкой в клюве. То, как пренебрежительно мужчины подхватили меня под локти и подтащили к дверям кельи, откуда я вышла, сразу объяснило мне, что все уже знали об истинных причинах поездки королевы в Верей, и лишь я — жертва, на которую была объявлена охота, ни о чем не догадывалась.
— Я хочу видеть настоятельницу! — крикнула я. — Вы не смеете меня задерживать!
— Пусть повидается с матушкой Модвенной, — сказала королева, появляясь из кельи.
— Мы же в монастыре, здесь всякий имеет право на святую беседу.
Меня проводили к настоятельнице под конвоем, как преступницу. Мать Модвенна еще не ложилась спать — она читала последование, и, увидев меня в сопровождении гвардейцев, очень удивилась.
Мужчины остались в коридоре, а меня настоятельница пригласила войти и усадила на деревянный стульчик — единственный в ее скромно обставленной келье, сама же монахиня встала передо мной, готовая выслушать.
Я старалась говорить твердо, но не справилась и не удержалась от слез, за что сама себе стала противна.
— Спасите меня, — попросила я, вытирая щеку рукавом рубашки. — Я хочу остаться в монастыре. пока не вернется мой муж. Если вы возьмете меня под покровительство, они ничего не смогут мне сделать, они… — я собиралась рассказать все без утайки, но настоятельница остановила меня.