— Нет, — она поймала мою руку и сжала ее. — Пока я — ваша королева, я запрещаю вам мятеж. Это мое решение, я пошла на него осознанно, по доброй воле. Дидье не пытался меня отговорить, но вы знаете, почему. Он тоже чувствует вину перед вами, и он хочет, чтобы вы получили то, что вам причитается.
— Пусть тогда даст мне денег и отпустит на все четыре стороны, — сказала я резко. — Я уеду из этого королевства…
— Он никогда не отпустит вас, — королева печально усмехнулась и отпустила меня. — Он хочет, чтобы вы были счастливы рядом с ним. И у меня только одна просьба к вам…
— Какая? — спросила я. ощущая неимоверную тяжесть на сердце. Плачущая женщина, ненависть принца — и я всему этому причиной. Я и проклятая королевская страсть.
— Сделайте счастливым и его, — попросила королева. — Вы сможете, я знаю.
Разговор с королевой меня саму чуть не довел до слез. Масла в огонь подлила Ланвен, которой не терпелось передать мне последние новости. Она поплотнее закрыла дверь соей спальни и рассказала, что на совете лордов король подтвердил, что развод с королевой — окончательное решение, и через месяц-два трон займет другая королева.
— Имени он не назвал, — сказала Ланвен, усмехаясь, — но все и так понятно. Каков его величество? Можно сказать, бросил вызов небесам, затребовав развод. Вам надо быть осторожнее, родственники королевы вовсе не в восторге, а принц заперся в своих покоях, и не желает никого видеть. Не сомневаюсь, что сейчас начнет строить козни против вас. Хотела бы я посмотреть на леди Сибиллу и леди Эсилт, когда они обо всем узнают. Теперь-то они прикусят язычки насчет того, кто имеет право носить лиловый цвет!
— Вы поступили тогда очень жестоко, — сказала я ей. — И как вы можете радоваться сейчас, когда такое происходит? Ведь королева — ваша сестра!
— А почему я не должна радоваться? — удивилась Ланвен совершенно искренне. — Вы многого о ней не знаете, метресса.
Наша королева — не святая, могу вас уверить. Решила идти в монастырь — пусть идет. Теперь ваш черед возвыситься и надеть корону. Неужели вы не мечтаете стать королевой?
— Не мечтаю, — отрезала я. — А с вашей стороны — подло говорить о королеве такие вещи. Она позволила вам находиться при дворе, проявила участие в вашей жизни, и вы так платите за ее доверие.
— Простите, метресса, но я не предавала доверие ее величества, — возразила Ланвен. — Когда меня отправляли к вам, я должна была оберегать вас, защищать от Вереев, развлекать и помогать всячески. Именно это я и делаю. И еще дам вам совет: прекратите жалеть тех, кому не нужна ваша жалость. Наша королева — умная и сильная женщина, если она решила развестись с его величеством, значит, ей это выгодно. Думайте о себе. Думайте о том, как изменится ваша жизнь, когда вы займете место на троне…
— Она плакала, — сказала я. — Она любит короля.
— Но он любит вас. И со временем вы полюбите его. А потом могут родиться сыновья, и кто знает, что произойдет с принцем Дреймондом… Он никому особо не нравится. Кроме Кадарнов.
— Замолчите, — произнесла я, потрясенная еще сильнее, чем когда увидела слезы королевы. — И передайте королю, что я хочу поговорить с ним. Как можно быстрее!
Она посмотрела на меня, как на умалишенную, а потом поклонилась:
— Как прикажете, метресса. Но не наделайте глупостей себе во вред.
Моя просьба дошла до короля очень быстро, и уже после обеда примчался запыхавшийся мажордом и пригласил меня пройти за ним — у короля выдалось свободное время, и он пожелал со мной встретиться.
Его величество переодевался, собираясь ехать куда-то верхом. Он торопился, а Жозеф, как нарочно, не мог найти королевскую куртку. При моем появлении его так и перекосило, но он еще ниже склонился над сундуком, перебирая одежду.
— Что случилось? — спросил король, пытаясь одной рукой завязать тесемки на рукаве.
Я не сделала попытки помочь, и встала у кровати. сцепив руки за спиной.
— Вы можете уделить мне четверть часа? — спросила я. — Для разговора. Наедине.
— Верей, выйди, — тут же приказал король.
Жозеф поднялся и убрался вон, следом за ним вышел сэр Лиммерик.
— Так что? — король обнял меня, целуя в щеку и добираясь до губ, но я отстранилась, и он вздохнул, но не настаивал на продолжении.
— Вы не должны оставлять королеву, сир, — сказала я, волнуясь. Я все еще находилась в крепком кольце его рук, но волновалась не из-за этого, хотя все в нем — прямой взгляд, улыбка, запах — все напоминало мне о прошедшей ночи, о страсти, о дикой любви. — Вам не следует разводиться, — продолжала я торопливо.
— Это неправильно, Понтифик не допустит развода! Королева написала прошение, потому что считает, что для вас так будет лучше. Но она не хочет в монастырь, она любит вас…
Король молчал, а я убеждала его, что королева желает поступиться своим счастьем ради него, потому что чувствует вину передо мной.
— Но ведь это вы виноваты! — закончила я в сердцах, потому что лицо короля стало непроницаемым, как маска. — Вы заставили страдать и ее, и меня. Она не должна расплачиваться за ваш грех. Вы же понимаете, что подвигло ее на такое решение…
— Это я попросил ее подать прошение Понтифику — сказал он, и красноречие мгновенно мне изменило.
— Ч-что?! — воскликнула я, заикаясь. — Но зачем? Разве вы не видите, к чему это приведет? Ваш сын узнает, что это из-за вас его мать потеряла все, и будет ненавидеть…
— Меня? — он хмыкнул. — Побоится.
— Меня! — отрезала я. — И так сплетничают, что вы сошли с ума из-за страсти, а тут скажут, что это я расчистила себе путь к короне — прогнала леди Тегвин, чтобы самой стать королевой.
— Пусть болтают, что хотят, — сказал он равнодушно. — Ты будешь моей королевой.
— А вы спросили, хочу ли этого я?
— Ты этого хочешь? — тут же спросил он.
— Нем
— Ну вот, спросил.
— Но вы слышали — нет!
— Спросил, но все будет так, как решу я, — сказал он. — Неделю назад Верей отправил письмо архиепископу с прошением о разводе.
— Вот как? — голос мой невольно дрогнул. — И… какова причина развода? Измена жены?
— Причина — неспособность Верея выполнить семейный долг, — ответил он, по-прежнему обнимая меня. — По-моему, это справедливо. После того, как он… слишком много болтал.
Слово «справедливо» живо напомнило мне разговор с королевой. Они оба защищали меня, но что-то в моей душе противилось этой защите.
— Вы жестоки, — только и произнесла я, вспоминая, что эту самую фразу говорила девице Ланвен, в ответ на ее откровения.
Король не мог об этом знать, но ответил так же, как она:
— Совсем нет. Но этот дурак причинил тебе слишком много горя, так что сам виноват.
— Он всего лишь выполнял ваш приказ! — я вырвалась из его объятий.
— Ты его жалеешь? — король бросил на меня взгляд исподлобья.
— Нет… да… нет!.. Но это не отменяет вашей жестокости!
— Если все сказала, давай встретимся позже, — он отошел к сундуку и безошибочно достал куртку для верховой езды. — И еще, милая…
Подобное ласковое обращение почему-то испугало меня. Я смотрела на короля, не зная, что сейчас услышу. Что еще он задумал, потакая своей страсти?
— Прости, но камердинер из Верея никакой, — повинился король. — Я понимаю — месть и всё прочее, но держать рядом такого дурака — это слишком даже для ангельского терпения. Мне бы хотелось вернуть прежнего слугу, от него было больше толку.
— Поступайте, как вам угодно, — сказала я медленно. — Но вашей женой я не стану никогда. Не таким способом.
— Надеюсь, когда придет разрешение Понтифика, ты успокоишься и поймешь, что я хочу тебе только добра. Я люблю тебя, Диана. Когда уже ты мне поверишь?
— Ваша любовь — пострашнее черной чумы. Но мой ответ вы услышали, — я выскочила за дверь, налетев на Лиммерика который болтался за порогом, и бросилась бегом по коридору, не разбирая дороги.
Последующие несколько дней мне казалось, что мир сошел с ума и никогда не станет прежним. При встрече со мной придворные почтительно кланялись, но за спиной я слышала шепоток, полный ненависти и ужаса. Ланвен знала больше и с удовольствием пересказывала мне дворцовые сплетни. Она рассказала, как молодые лорды потешаются над Жозефом, при его появлении указывая большими пальцами в пол и покатываясь со смеху, и рассказывала, что представители высших лордов ходили к королеве, умоляя ее не совершать ошибки и не соглашаться на развод, но она в который раз повторила, что тверда в своем решении.