Его пламенный спич слегка обескуражил. Он будто знал всю мою жизнь в этом мире. Знал, через что я прошла. И это была самая длинная речь от самого малоразговорчивого товарища. Обычно он говорил коротко и рублено.
- Какая магия? – зацепилась за последнюю часть монолога и нахмурилась, вспоминая все эти годы. Ни разу магия не проявилась, никакого света из рук или звёздочек над головой. Патронусы в тёмную ночь не выпрыгивали. Что там ещё?
Ирлинг опять рассмеялся и встал. Я тоже соскочила и, схватив его за рубашку, остановила.
- Не убегай. Скажи простыми словами, прошу. Расшифровывать твои ребусы не умею.
Малакай посмотрел на мои пальцы, поднял голову, заглядывая своими невероятными голубыми глазами прямо в душу, и, притянув к себе, коснулся губами моих губ. Дёрнулась, отступила, но мужчина зарылся пальцами в волосы на затылке, не позволяя разорвать поцелуй, и жёстко вторгся языком в рот. Укусила его за губы и оттолкнула.
- Отпусти! – упёрлась кулаками в плечи.
- Ты думала обо мне, Лиля? – Малакай переместил руки и обнял ладонями лицо. - Ты рисовала меня?
- Это тебя не касается! Отпусти, мне уже пора. Не хочешь отвечать – не надо.
- Я тебе кое-что покажу, – он перехватил меня и прижал к груди.
Миг и его чёрные крылья закрыли нас от всего мира. Задержала дыхание, цепляясь за плечи. Четыре года прошло, а меня до сих пор завораживают его глаза, и дыхание перехватывает от близости чужого мужчины.
- Не смей меня похищать! Мужья ждут за дверью! – запаниковала я и стукнула по груди.
- Верну в целости и сохранности. Им полезно немного поскучать, – хмыкнул Малакай и, взмахнув крыльями, вылетел через открытый проём на потолке.
- Куда мы летим? – я старалась не выдать своего волнения и вертела головой, пытаясь разглядеть наш путь.
- Увидишь, - ответил он, и хватка на талии усилилась. Малакай прижимал к себе крепче и шумно дышал.
Летели мы недолго, всю дорогу я старалась думать о мужьях и не обращать внимания на отчётливый бугор, упирающийся мне прямо в промежность. Даже попыталась отстраниться, но ирлинг издевался надо мной и прижимал сильнее.
Он приземлился на балконе императорского дворца и позволил мне отпрыгнуть от него.
- Обратно поеду на машине, - проворчала я, поправляя разметавшиеся волосы.
- Пойдём, пока нас стража не засекла, - усмехнулся ирлинг и распахнул стеклянные двери, ведущие в комнату.
- Что мы тут вообще делаем? - вздохнув, зашла в большой зал и обалдело уставилась на собственные картины.
Малакай переплёл наши пальцы и потянул в сторону. К самой первой работе. Посмотрела на картину сада в доме Родерика и медленно прошла вдоль одной стены. Все холсты висели строго по нарастанию. От первой до последней. И буквально рассказывали мою историю.
- Всё это время Скайлер скупал мои картины? – развернулась к шедшему позади Малакаю.
- Да, но не это сейчас важно. Ты говорила: в тебе нет магии. Присмотрись. Вот твоя магия! Ты видишь будущее и передаёшь его в холстах. И ответы на свои вопросы ты получаешь именно из картин. Открой своё сердце, не борись с чувствами, не закрывайся от них. Прими все дары Праматери, тогда в твоем теле и душе наступит гармония. Магия раскроется и поможет удержать плод во чреве.
***
Малакай
После моих слов Лиля замолчала, опустила голову и отвернулась. Тема детей для неё всё ещё болезненна. Я отступил, оставил наедине разобраться в себе и вышел в коридор.
Четыре года я присматриваю за ней. Четыре года кружу и наблюдаю, не смея подойти ближе. Она воздвигла стены вокруг себя, закрылась, замкнулась. До сих пор держится за земную жизнь и не может отпустить прошлое. Я бы с радостью изменил её судьбу, вылечил от недуга и поставил на ноги, если бы это было в моей власти. Но и открыться ей не мог, повязанный проклятьем, что сковало по рукам и ногам. Там, в её земной жизни, напуганная Лиля смотрела с горящим взором.
- Пообещайте мне, что я буду жить! – срывающимся голосом потребовала эта сильная духом женщина.
Она знала свой диагноз, знала риски. Знала, что успешность операции крайне минимальна и несёт ряд последствий. Я поклялся ей, хотя до этого никогда такого не делал. Той же ночью, вернувшись в храм Богини, я получил запрет. Не приближаться к этой душе. Не открываться ей, пока она не будет готова.
Я, сын настоятельницы храма и бастард императора, несу проклятье родителей на своих плечах и служу Праматери вот уже больше трёхсот лет. Моя мама была матерью-настоятельницей в храме Праматери, и к ней частенько приезжал Корелис, император ирлингов. За советом от Всевышней. Ответно он жертвовал из казны деньги для храма, в котором трудилась мама. Она предала Праматерь ради власти, влияния и роскоши. Забеременела от императора, надеясь получить больше. Праматерь разгневалась и прокляла печатью вечного слуги Богини.