Но как ни пыжился бедный Владик, как ни старался убедить меня в том, что я уже ничего не вешу, я упрямо и настойчиво сползал со стульев, продержавшись самое большее секунду.
Когда я плюхнулся на пол в третий раз, Владик уже вслух внушил мне:
— Пресс надо тренировать. — И добавил презрительно: — Никакого настоящего живота, сплошное пузо.
После этого он исчез и через несколько минут притащил швабру с хорошим берёзовым черенком, который делал сам мой папа, и длиннющую дюралюминиевую трубку, которая у нас на кухне была вместо карниза для штор. Занавески он успел уже снять.
Владик положил эти палки на спинки стульев и заставил меня лечь на них.
— Сейчас даже и захочешь, никуда ты не денешься. Я тебя догипнотизирую, я своего добьюсь, — сказал Владик с некоторой угрозой.
Я покорно влез на эти жёрдочки. Можно сказать, взгромоздился. Я чувствовал себя виноватым из-за своего нетренированного брюшного пресса. Лежал и помалкивал, поглядывая в потолок, точнее, на люстру, про которую мама всегда говорила восторженно: «Таких красивых сейчас не делают. Это дядя Сеня подарил».
И она начинала вспоминать, в каком году всё это было.
— Ну, всё, — сказал Владик, довольно потирая руки, как какой-то злодей, который собирается меня оперировать. — Сейчас должно получиться.
Мне вдруг показалось, что я стал легче и даже немного воспарил. Это произошло, когда Владик прикоснулся к подмышкам. Я так боюсь щекотки, что попытался взлететь. И в это время Владик решил выдернуть щётку, чтобы убедиться в силе своего гипнотического воздействия.
Но как только он это сделал, я повернулся на карнизе, как на вертеле, успел схватиться за него и вместе с ним упал, но так, что одним концом карниз прошёлся по серванту, а другим разбил плафон той самой люстры. И со всей силой своей тяжести я обрушился на самого Владика, который пытался и мыслями, и глазами, и руками, и даже коленом вернуть меня в исходное для гипнотического сеанса положение.
Когда всё это произошло и завершилось, я, сжимая проклятую трубу, остался лежать на полу.
Я вспомнил, как спокойно уходили из дому мои родители. Как обрадовалась мама, когда узнала, что мы будем тихо и мирно играть в интеллектуальную (как сказал папа) игру. Мама не считала тихой игрой даже шахматы — после того, как мы с Владиком однажды при помощи резинового жгута запускали друг в друга шахматных коней.
Кроме совести, меня кололи осколки стекла от плафона, каких «теперь не делают».
Вместо ажурного, лучистого плафона, похожего на цветок, навсегда торчала полуголая лампочка в окружении какой-то обкусанной короны.
«Что же теперь делать?» — подумал я, и эта мысль почему-то сразу передалась Владику.
— Что делать, что делать?! — сказал Владик. — Поесть надо, вот что. А то совсем энергия кончается, нечем просто гипнотизировать. Да ещё человека с таким прессом.
Я, подавленный всеми этими событиями, уселся в папино кресло с мягкой поролоновой подушкой и закрыл глаза.
— Вся еда в холодильнике, — сказал я Владику.
Владик подкрепился абрикосовым вареньем, заел его остатками сгущёнки и снова пришёл меня гипнотизировать.
— Буду тебя усыплять, — сказал Владик решительно.
У меня не было сил сопротивляться, и я даже почувствовал облегчение, когда Владик начал скакать вокруг меня. Он водил руками вокруг моей головы и приговаривал:
— Вы успокаиваетесь, расслабляетесь, вам хочется спать.
— Мне хочется пить, — сказал я.
А Владик опять крутил вокруг моей головы, как будто стриг меня.
— Вам становится теплее и теплее, тёплая вода льётся по вашим плечам. Вы засыпаете, засыпаете, за-сы-па-ете.
Ходил Владик почему-то как в балете — на носочках.
Уже стемнело, и меня вдруг как магнитом потянуло в сон.
Последнее, о чём я успел подумать прежде, чем провалиться в царство бога сна Гипноса, было счастливой мыслью, что Владик — мой старый, добрый друг — оказался феноменом. Феномен — это не сушка для волос, как когда-то говорил Владик. Это редкое, выдающееся явление…
Проснулся я от света полуразбитой люстры, которую включили мои родители, вернувшиеся из театра.
— Что здесь происходит? — вскрикнула мама.
— Что с Владиком? — с тревогой спросил папа.
И тут я увидел: возле кресла, прямо на полу, уткнувшись в палас, поджав босые ноги, спал сам Владик.
— Да мы оба феномены! — закричал я. — Сеанс гипноза удался. Мы усыпили друг друга!
А вроде на вид обыкновенные мальчики.