— Чудовище, — вдруг говорит, как будто вообще только поняла, кто стоит перед ней. Да, вштырило её, конечно. — Прости, пожалуйста. Я так испугалась… — дрожит бестолковка, а слёзы опять на глазах появляются. Но уже не истерические. Обычные, от страха, от грусти.
— Иди сюда, горе ты, — снова тяну на себя её и обнимаю уже нормально. Ну вот и что делать с ней? Ну ребенок, непослушный ребёнок! — Ты какого чёрта на улицу ночью выперлась, Рапунцель? Приключений на задницу твою мало, да? Ещё захотелось?
— Ты ругаешься, как мой папа, — ворчит рыжая мне в грудь.
— А я и по жопе дать могу, как папа. Какого хрена, я спрашиваю? А если бы я не успел?! Голова где твоя?
— Я из окна щеночка увидела, — всхлипывает дуралейка. Щеночка, блядь, она увидела, — его пацаны какие-то обижали, мне жалко стало, ну я и подумала, что я же быстро, у подъезда, ничего не случится! Вышла, пацаны убежали сразу, а малыша нет. В телефоне фонарик искала, когда ты крикнул, сенсор заел, хотела спасти его…
— А себя ты спасти не хотела?
Злюсь на неё, аж зубы скрипят. Вот как не ругаться? Дура мелкая. Щеночка она увидела. Сама говорит, что маньяк бегает, а она щеночка. У меня даже ни одной цензурной мысли на этот пиздец не находится.
Как в издевательство надо мной и моими нервами рядом начинает кто-то громко скулить. Даша тут же отлипает от меня, на корточки усаживается и на руки это безобразие берет, к сердцу прижимает, причитает что-то.
— Живой, малыш, нашёлся, хороший такой!
И чё хорошего? Ну пёс, как пёс. Грязный, хвост трубой. Мелкий совсем. Дрожит, точно как рыжая.
Она встаёт на руках с ним и показывает мне, хвастается как будто. И на губах улыбка, как будто не она мне тут двадцать минут рубашку соплями мазала и всех соседей своими воплями будила. А что хвататься-то? Она из-за чудища этого чуть сама в лапы другого чудища не попала, а я радоваться ему должен?
— Лёш, я… — первый раз, кажется, она меня по имени называет, я даже хмурюсь от внезапности. — Я плакала, конечно, но слышала кое-что… я тебе вечер обломала, да? Прости пожалуйста, мне сейчас очень-очень сильно стыдно. Очень приочень.
— Ой, да ну её, — отмахиваюсь. На самом деле к лучшему, что не сложилось с ней. Меньше мозг выносить будет.
Меня радует, что Даша расслабляется. Я не знаю, моя компания на неё действует так, или что, но ей заметно не страшно больше. По крайней мере сейчас.
— Мне честно стыдно, — говорит, поглаживая шавку. А та пригрелась, как будто они сто лет знакомы. Спасли ее, она сразу доверилась. Удивительное животное.
— Ну, будешь тогда за неё отрабатывать, — говорю, замечая, как рыжая краснеет и глаза округляет. Ой дура… — Еда у тебя есть? Я жрать хочу, пиздец просто…
— А! — оживает Даша тут же. Извращенка мелкая, о чем думала вообще? — Я приготовлю, идём конечно!
Я становлюсь счастливым от этих слов. И ещё больше рад, что Кристина отвалилась сама. Она бы точно меня не стала кормить.
Оглядываюсь на машину, удивительно, но я даже затормозил нормально на адреналине, можно тут пока оставить, никому не мешает. Жму на кнопку на ключах, закрываю окна, двери, ставлю сигналку, и иду следом за рыжей, которая реально тащит в квартиру эту несчастную собачонку.
Господи, ну что за девчонка?
Глава 10. Даша
Я никогда не думала, что могу попасть в более ужасную ситуацию, чем побег от маньяка. Дважды. Честно, даже представить не могла, что бывает что-то хуже.
Оказывается, бывает.
Это перестать думать головой, начать сходить с ума от одиночества в квартире, выбежать на улицу, чуть не попасть в руки маньяка, рыдать на груди у своего едва знакомого, обломать ему свидание, а потом тащить на руках грязного испуганного щенка и чувствовать затылком, как этот самый знакомый идёт сзади, потому что я обещала его накормить.
Вау.
За полчаса приключений насобирала на целый сериал. Или мультик! Помогите Даше найти адекватность, она сама не справляется.
Иду, жму к груди тихо попискивающее солнышко, а у самой колени до сих пор дрожат. От страха, от адреналина, от стыда, и… И от поцелуя.
Господи! Ну зачем он полез целоваться?! Нет, я успокоилась, конечно, но так растерялась в моменте, что не думая ответила, а когда дело уже жареным запахло, дошло до меня, что творю.
Я просто… Я так испугалась! А тут Лёша. Большой такой, защитил, успокоил, ещё и не бросил меня, хотя имел на это полное право, встречу из-за меня отменил. Нежный поцелуй с ним стал маленьким островком спокойствия среди ужасов жизни, вот я и поддалась на эмоциях, не соображая ничего.
Но губы до сих пор пекут от его близости, в любом случае это было слишком неожиданно. Мы мало знакомы, при каждой встрече кусаемся, а ещё он старше меня прилично и блин, он хоккеист! Зарекалась с хоккеистами никаких дел не иметь, а по итогу пять минут назад целовалась с ним, а теперь тащу его домой, чтобы приготовить еду и накормить его. Супер, Даша, отгородилась от хоккеистов, просто пять баллов!
— Ты серьезно заберёшь эту шавку домой? — спрашивает Лёша, когда заходим в лифт. Он так уверенно жмёт семёрку, словно каждый день сюда катается, а я ещё ближе к груди жму дрожащий комочек, как будто защищая его от большого грозного медведя.
— Он не шавка, — ворчу, и с удивлением сама замечаю, что мне не страшно больше. Этот большой мужчина отчего-то вселяет в меня сумасшедшее спокойствие, я не в первый раз замечаю, что рядом с ним страх проходит. Возможно, так будет рядом со всеми. Скорее всего, я перестаю чувствовать страх, потому что нахожусь не одна. Просто каждый раз рядом оказывался только Леша, поэтому и сравнить не могу. Не боюсь да и всё… — Заберу конечно. Я что, зря бежала его спасать?
Лёша закатывает глаза и головой качает, реагирует на меня, как на маленького ребенка! Мне же не семь лет, я сама могу принимать серьезные решения и нести за них ответственность.
— Выгуливать ты его как будешь, спасительница? — выходит следом за мной из лифта Лёша и спрашивает со смешком. А я… а я не подумала. Чёрт.
— Куплю лоток, — несу откровенную чушь. Ну какой лоток? Кошачий? Даже если он и будет ходить в лоток, ему все равно нужно гулять. Блин!
— А лучше поводок подлиннее, будешь прямо с седьмого этажа спускать и на балконе стоять и смотреть, как собака гуляет. Как идея?
— Хрень, — злюсь. Открываю квартиру, а сама думаю, что надо выгнать Лёшу и не кормить, как просил. Что за нравоучения и смешки? Вот только тот факт, что он спас меня, помогает мне и моему благородству всё-таки впустить Лёшу в квартиру.
— Как и идея забрать это чудище себе, — Лёша чувствует себя как дома, а я наоборот мнусь в пороге, словно в гостях. Он скидывает обувь, включает свет, проходит в коридор, рассматривает гостиную… Деловой такой. Особенно в этих джинсах и рубашке. Хотя, мне кажется, серые спортивки ему больше идут. Как-то… прям его стиль. — Мило у тебя.
Да, у меня мило, потому что ремонт от и до я сама придумала, папа полную свободу дал.
Смотрю на малыша в моих руках: грязный, просто ужас. Его нельзя таким отпустить бегать по квартире. А вдруг у него блохи, и… и что там у них ещё бывает?
— Я быстро искупаю щенка и приготовлю поесть, как обещала, — говорю Лёше и сбегаю в ванную, но он за мной идёт, как будто я приглашала. Наглый до ужаса. Уже и не так радостно то, что он меня защитил. Хотя… Боже, как сложно с ним! Невыносимый какой-то. — Со мной будешь его купать?
— Мне заняться нечем, что ли? — опять смеётся надо мной, как над дурочкой. Опускаю щенка в ванную, замечаю, что мальчик. Нужно придумать ему кличку… Он беленький, грязный только, из-за этого не видно белоснежной шерсти. Он не сопротивляется, а когда направляю на него струи воды — даже радостно виляет хвостиком. Такое солнышко.
— Как назвать его?
— Хатико назови, — отзывается Чудовище, — он вон сколько ждал, пока ты реветь перестанешь.
— Нет, Хатико не хочу, хочу как в мультике.