— Ну что, опять в Юсту? Эй, Вторая, может, хоть гипс снимете?..
* * *
Четвертая готовилась к худшему. Она помнила, в каком состоянии старик пребывал лет тридцать тому назад, когда отчаялся получить хоть какие-то результаты. Юко тогда опасался, что старик, уйдя однажды на прогулку, не вернется. Он постоянно ругал друга, когда тот начинал говорить о смерти, и вопил, что Смотритель не может умереть первым. Смотритель в ответ только смеялся и соглашался: не может. Это будто придавало ему сил. Рождение Оза вдохнуло в старика вторую жизнь: он помолодел лет на пятьдесят и телом, и душой. Его мечта осуществилась. Он достиг своей цели. А теперь все года обрушились на Смотрителя с двойной силой, и он уже почти не приходил в себя. Не было Юко, которому он дал своеобразное обещание, не было шанса повторить чудо Оза, не было и самого Оза рядом. Смотритель не вставал с постели, ел раз в три дня и бредил, лишь на минуту приходя в сознание. В один из таких проблесков он попросил Четвертую перенести его в комнату Оза, и Эмма послушно исполнила приказ. Она уже не снимала обшивки — Смотритель все чаще называл ее Ивэй. Пару раз даже спрашивал, знает ли она, как поживает его мать, где она, что с ней, счастлива ли она… Эмма-04 не отвечала — старик все равно не слушал, забывая, о чем спрашивал, сразу же после озвучивания вопроса.
В очередной раз отсчитав положенные часы после предыдущего обеда, Эмма попыталась покормить Смотрителя. Поднесла стакан к губам старика — вода и растворенные в ней таблетки, бульоны и соки… одни жидкости. Старик даже жевать почти не мог, хотя еще недавно бодро грыз печенье.
— Хочешь яблоко? — Смотритель кивнул, и Четвертая принялась усердно скрести ложкой по срезу половинки фрукта, собирая мякоть. Киборг с отсоединенными руками открыл рот и зажмурился — яблоко попалось кислое. Он начал капризно морщиться и крутить головой, и Эмма отложила ложку в сторону. Смотритель вдруг дернулся, и взгляд приобрел виноватый вид:
— Упс… Прости, но мне нужна помощь.
— Сейчас, — Эмма изобразила улыбку и, откинув одеяло, поменяла подгузник. Потом, подумав, набрала воду в таз и обтерла тело Смотрителя. Щеки старика немного раскраснелись то ли от смущения, которое он до сих пор не мог побороть, если находился в своем уме, то ли от того, что полотенце было таким горячим.
— Спасибо, — и опять на глазах пелена. Больше он не говорил — рассматривал потолок, на котором были прилеплены рисунки Оза, что-то тихо напевал. Скорее всего, думала Эмма, те песни, которые пела Нина когда-то.
Внезапно старик замолчал, и через секунду Четвертая услышала вибрацию сенсорной панели. Смотритель, до этого несколько месяцев лежавший ничком, попытался вскочить, как будто ему не сто шестьдесят семь лет, а просто семь.
— Оз!..
Связь поймать удалось не сразу, но за это время Смотритель приобрел более или менее адекватный вид и будто ожил. А когда Оз, наконец, на всю комнату заорал его имя, даже усмехнулся — совсем как раньше: язвительно и высокомерно. Словно и не было того умирающего старика.
Новости, которые принес Оз, окончательно растормошили застывший разум. А то, что его главная тайна раскрыта, заставило Смотрителя задуматься. После разговора с парнем он окончательно пришел в норму. Даже, приободренный новостью об Ивэй, сбросивший груз вековой вины, попытался встать. Эмма-04, подхватив его, с опаской спросила:
— Может, не стоит так перенапрягаться? Ты еще слаб.
В ответ она получила только фырчанье и высокомерный взгляд — прежний, не терпящий возражений и пререкания Смотритель, уверенный, что никогда не ошибается, вернулся.
— К черту эту слабость. Я сильнее всех! Эмма, снимай обшивку, неси протезы, зови не-людей! У нас куча, черт подери, работы, надо столько всего подготовить мальчишке!
* * *
Десятого июня, на месяц позже указанного Эммами срока, Оз сделал первые самостоятельные шаги по комнате и обнаружил проблему: его левая нога срослась кое-как и явно неправильно. Теперь она была короче правой и жутко кривой, поэтому парень сильно хромал. Ему с трудом удавалось держать равновесие.