Этим вечером Джонатан так и не позвонил им, и Саара решила, что звонить Куду тоже не стоит. Чтобы отвлечь девочку от грустных и тревожных мыслей, няня решила позаниматься с ней и вечером: женщина учила девочку музыке на старом-старом пианино, спрятанном в спальне.
Нина наткнулась на это пианино совсем недавно — как обычно бродила по небольшой квартире в поисках чего-нибудь интересного, пока ждала няню. Намаявшись со скуки и по сотому кругу перечитав азбуку слепых и потренировавшись в написании нормальных букв и цифр, Нина решила разнообразить будни и отправилась штурмовать спальню Саары — самое интересное место в доме. Здесь были разные запахи — так много, что девочка не могла разобрать их. Здесь лились разные звуки — у няни была привычка оставлять радио включенным. А приемник иногда давал перебои, подключаясь сразу к нескольким станциям, отчего барахлили все и разом. Здесь было много предметов: статуэтки, книги, журналы, какие-то листы, сложенные в стопку. Но больше всего Нине понравилась скатерть на узком столике, который почему-то был немного под наклоном. Когда девочка попыталась подойти поближе, она случайно пнула этот самый стол. И изнутри послышался приятный мягкий гул. Так Нина нашла пианино. Так и начались ее занятия с Саарой.
Девочка сразу «заболела» музыкой. Она, полностью отдавшись миру звуков, занималась бы сутками, позволяй ей это няня, но Саара, когда уходила на работу, запирала спальню на ключ, чтобы у Нины не было соблазна побренчать в ее отсутствие. Это расстраивало девочку, но она нашла другой способ: слушала. Надев наушники и усевшись с магнитофоном на коленках, включала одну мелодию за другой и слушала, запоминая и представляя перед глазами лестницу. Вот она прыгает через две ступеньки вверх, потом сбегает вниз и, добравшись почти до конца, делает большой шаг сразу через четыре. Это весело и так увлекательно! Нина стучала пальцами в такт и иногда «прыгала» вперед-назад, махая руками. Музыка все больше и больше становилась мечтой жизни.
Но в этот день Нина была равнодушна к ней. Она хмурилась и напрягала слух, когда Саара осторожно опускала пальцы на клавиши — как обычно, но отвечала абсолютно невпопад.
— Три! — выдала девочка и в очередной раз в ответ получила только вздох.
— На этот раз две. Две ноты, Нина, две — Саара, раскрыв ладонь девочки, пальцем начертила на коже двойку. — Послушай, три звучат примерно вот так, — и няня добавила субдоминанту. — Почему ты только тонику угадываешь?.. Что такое с тобой сегодня? — хоть она и знала, что именно, все же спросила, надеясь на то, что Нина, задав себе этот вопрос, сама поймет, что все в порядке. Но Нина только еще сильнее расстроилась и провела рукой по крышке пианино, показывая, что больше не хочет сегодня заниматься. Саара понимающе похлопала девочку по плечу, но инструмент не закрыла.
— Ладно, давай еще раз. Сколько? — спросила уставшая няня, выдавая аккорд, и Нина молча вывела пальцем на плече Саары тройку:
— Опять! У тебя совершенно нет слуха, Нина!
— Почему? Я же тебя слышу, — удивилась девочка. И Саара рассмеялась, вставая и пуская Нину, вдруг позабывшую про усталость, за инструмент. Девочка, затаив дыхание, провела пальцами по клавишам, забывая обо всем. Все еще путаясь в аккордах и не отличая квинту от октавы, Нина начала наигрывать услышанную днем мелодию, пока няня заваривала чай.
Найдя первую ноту мелодии детской песни, девочка на слух воспроизвела всю композицию, ошибившись только раз. Саара, застыв на пороге, едва не уронила поднос, когда увидела, что Нина играет хоть и одной рукой, но без нот. Без своей тетрадки с выдавленными точками на нотном стане — специальный учебник для слепой девочки, сделанный руками няни.
И в этот момент Саара поняла, что значит «гений».