Смотритель, прилипший носом к экрану, взмолился:
— Спрячь! Ни за что не показывай эту куклу мальцу, слышишь?
Эмма поспешно убрала игрушку за спину, в то время как Четвертая, возникшая в ее поле зрения по ту сторону экрана, оттащила от камеры Смотрителя. Старик сильно разволновался. Щеки покраснели, глаза-щелочки грозились выкатиться из орбит, а сам киборг трясся.
— Отдай это Немо, когда он прилетит, слышишь? Не позволяй Озу увидеть эту вещь, Эмма! Это ему не надо...
Пятая кивнула еще раз, и старик немного успокоился. Он заявил, что ему надо прийти в себя, и поспешил отключиться. Эмма-05 поднесла пакет к глазам и оглядела игрушку со всех сторон. Она подумала, что Смотрителю пора прекращать вести все эти странные игры. Она искренне полагала, что он только больше путает парня, скрывая, что дневник принадлежит ему, но сама ничего изменить не могла. Такова программа.
А когда спустя несколько дней Эмме-05 пришло личное сообщение с приказом отдать Озу дневник, который Пятая забрала из дома Нины, дроид и вовсе впала в ступор, не понимая, что же творит старик. Отдавая Озу, возмущенному такой долгой задержкой и так поздно открытой тайной, что один из домов был домом Нины, тетрадь, Эмма-05 задумалась, не собирается ли Смотритель выставить подругу детства автором записей. И поняла: ей совсем все это не нравится.
Интермедия. Прощающие (не)люди
Юко и Юго изводили отца, как могли. Эммет устал призывать детей к спокойствию — они совсем не смотрели на его руки и наперебой талдычили одно и то же: «новенькая».
— Да угомонитесь вы уже! — прикрикнула вошедшая Ивэй, и Эммет, поймав несколько секунд тишины, сложил ладони в знак благодарности. Женщина, усмехнувшись, потрепала его по голове — уже привычно. Эммет не дергался, как раньше.
— А как ее зовут? — в нетерпении подскочил Юго, путаясь в слишком больших бесформенных штанах.
— Она же «девочка» — подхватил Юко, не рискуя вскакивать. — Как мы когда-то? А сколько ей лет? А у нее есть платья?
— Эй, папа же говорил, что ей одиннадцать. А нам девять, — толкнул близнеца Юго. — Забыла, что ли?.. Ой.
— Ой, — пискляво передразнил ребенок. — Вот кто из нас склеротик, так это ты! Договорились же! Месяц уже твое «ой» слышу!
Ивэй перевела беспомощный взгляд на Эммета, который не спешил разнимать полезших в драку близнецов. Мужчина только развел руками: обычное дело.
— Они раньше изображали девочек? — спросила она, приседая рядом на диван. Эммет кивнул и расплылся в улыбке, слабо двигая уже подуставшими руками:
«Ты бы видела, что они устроили, когда их обрили и забрали все платья. Я думал, не переживу. Еле уговорил их успокоиться, ведь они меня не понимали. Теперь они в отместку стали «мальчиками» и ведут себя как дурачье. Хотя называют друг друга как раньше».
Ивэй склонила голову, и Эммет, подняв руку, вдруг замер и резко показал пальцем на детей. Послышался писклявый крик то ли Юко, то ли Юго:
— Больно же, брастра! — и сцепившиеся близнецы отпрыгнули друг от друга. Взъерошенные, побитые и в мятой одежде, явно им не по размеру. На треугольных лицах одинаковая злость. Со стороны и не отличишь, кто из них кто и кого ударили. Или укусили. Эммет дважды щелкнул языком, и один из детей обернулся, а второй виновато потупил взгляд, встретившись с отцом глазами.
Ивэй наблюдала молчаливый диалог, в ходе которого Эммет только менялся в лице и двигал головой. Один ребенок мрачнел все больше, а второй все ярче улыбался. Ивэй не могла сдержать умиления: это очень похоже на ее разговор с Кудом в тот самый день, когда Нина сбежала.
— Надо же, я это еще помню. Как будто вчера было, а не пять лет назад. О… Кажется, идут.
Испуганная Нина несмело перешагнула порог совершенно незнакомого ей помещения, когда ее толкнули в спину, и застыла. Ивэй позвала ее по имени, и девочка, обритая почти наголо и одетая, как мальчик, качнулась вперед и безошибочно обернулась. Она узнала этот голос и мгновенно просияла.
— Мамочка! Значит, папа меня не обманул… Я так рада, что ты в порядке! — по привычке приглушенно заверещала она и бросилась обнимать Ивэй. Приветствие женщины заглушил удивленный крик близнецов:
— Ну и дылда!
Нина мгновенно покраснела и отпустила Ивэй, не понимая, кто еще находится в этой комнате. Но близнецы не дали ей опомниться: схватили за руки и начали наперебой тараторить: