Озу нравилось в Городе. Он старался выходить сюда как можно чаще, но терпеть не мог встречаться со стариками, потому что они его ненавидели. Не смели трогать, но все время повторяли, что он бесполезный бездарный трус, который только все портит. Совсем не похожие на Смотрителя старики, которые просто устали жить впустую, без цели и мечтаний, говорили много гадостей. У мальчика после таких встреч все валилось из рук. После таких встреч он хоронил, бывало, сразу нескольких неродившихся, как будто старики каждый раз накладывали на него одноразовое проклятие.
Оз заскочил в канцелярский, а Эмма осталась снаружи следить за стайкой голубей, для которых принесла недоеденный черствый хлеб — каждая крошка была дорога. Она ожидала, что мальчишка снова пропадет в недрах магазина на добрый час, как это бывало обычно, но он вышел уже через минуту, причем с набитым разной чушью рюкзаком, и встал рядом с дроидом, глядя на голубей.
— Это так странно, — сказал он, не поворачивая головы. — Я последний, кто вообще ест этот хлеб. Ради меня старики выращивают овощи и держат коров. Они бы и рады уже дружно повеситься, но не могут. Кто им запретил, Эмма?
Эмма не ответила. Ее удивила внезапная смена настроения мальчика и его тон. Она внимательно смотрела на лицо Оза, отчего-то бледное и напуганное, на его глаза, которые ни на минуту не задерживали взгляд на одном предмете. А потом, ничего не спрашивая, сделала шаг назад и скрылась в недрах канцелярского магазина. Ее сенсоры начали пищать от перегрузки — дроид хваталась за анализ всего подряд.
Если бы дроиды могли пугаться, она бы испугалась. Если бы дроиды могли пустить слезу — она бы разревелась. На стене из коробок вилась кривая надпись с потеками красной краски:
«Исчезни уже, Человек!»
Эмма смотрела записывала эту надпись, чтобы потом отдать Смотрителю. Не-люди совсем от рук отбились и свихнулись на старости лет от безделья и тупости. Она была зла и расстроена, даже несмотря на то, что не была живой. А Оз на улице изо всех сил сдерживал слезы злости, протягивая руки к пугливым голубям, которые так и не решались к нему подойти.
— Идем. Кто-нибудь здесь все отмоет. Забудь, Оз, они все выжили из ума. Забудь это, слышишь? — она дернула его за руку, заставляя встряхнуться, и мальчик, сжимая зубы, кивнул.
Он — человек. Она — дроид. Ей никогда не понять, что именно чувствует Оз. Он знает, что он последний. Он смертен, и, в отличие от не-людей, которые живут уже больше ста лет, ему не светит больше семидесяти: уже в четырнадцать у него искусственный желудок. Настоящий пришлось удалить. Язва. Ужасное питание. Ужасная наследственность. И если так продолжится, его даже замена органов не спасет, поэтому семьдесят лет — самый оптимистичный прогноз. А не-люди уже сейчас ему желают сдохнуть.
Оз шел медленно, будто забыл, что торопился, прижимая к груди рюкзак с красками, альбомами, тетрадями и карандашами. Смотрел в небо, слушал тяжелые шаги няньки за спиной и думал, что все-таки ничего не бывает просто так. Это знаки, перекрестки, и ему нужно выбирать, что делать дальше. Он окончательно уверился, что должен что-то изменить, — ведь как бы он себя ни убеждал в том, что еще можно что-то сделать, здесь, в Городе, он ничего не сделает. Значит, нужно уговорить старика выпустить его наружу. А там... Для начала «найти истоки». Оз даже понял, какие.
— Эмма, у меня к тебе вопрос, — он остановился только у входа в Комнату, стряхивая с ботинок снег. — Я говорил тебе про фразу из сна, верно? Так вот, я думаю, что это... подсказка, что ли. Истоки. Я не знаю, где искать родину того не-человека, но могу узнать, где находятся истоки Смотрителя. Может, попробовать к ним вернуться, чтобы понять, где он ошибается и что упустил? Вернуться и пройти его жизненный путь, понимаешь? Мне нужно попасть туда, где он родился. А там, может быть, я наткнусь на следы того не-человека. Это тоже может быть полезным...
— Но истоки Смотрителя... Это было сто шестьдесят четыре года назад, Оз! Этого места сейчас, возможно, и нет.
— Все равно. Я должен его увидеть и посмотреть на мир глазами того Смотрителя. Поэтому, пожалуйста, не говори ему ничего про надпись в канцелярском. Потому что это тоже знак. Не-люди меня подгоняют. Я поговорю со Смотрителем после осмотра и попробую все ему объяснить. Пойдешь со мной, если отпустит? — и, не дожидаясь ответа, мальчик сунул ей в руки рюкзак, а сам побежал в лаборатории. Автоматические двери закрылись за спиной дроида, когда она миновала порог Комнаты, которая без Оза вдруг показалась ей пустой. Эмма еще немного постояла так, что-то анализируя, а потом изобразила вздох, который скрыл едва заметный писк, сопроводивший удаление записи об увиденном в магазине.