* * *
Однажды Эммет принес письмо, адресованное близнецам, и те, узнав почерк, с воплями начали выдирать конверт из рук друг друга, пока не порвали его пополам. Мужчина разозлился, а Ивэй, хохоча, склеила письмо и пригрозила Юко и Юго, что прочтет его сама вслух, если они не придут к согласию. Близнецы тут же присмирели и принялись читать долгожданное послание от бабушки вместе. Нина сидела рядом, ловя минуты умиротворения — хоть друзья и читали про себя, от них веяло радостью и ностальгией.
А потом Юко и Юго начали взахлеб рассказывать Нине о том, какая замечательная у них бабушка. И в этих рассказах девочка узнавала Саару, добрую няню, которая даже когда ругалась, была нежной и понимающей. Она поняла, как скучают близнецы, потому что сама очень по няне скучала.
— Еще бабушка готовила самые вкусные блины с мясом! — Юко задрал руки и чуть грустно вздохнул.
— И с творогом, — печально отозвался Юго, положив голову на плечо Нине. — Я мог съесть целую тонну...
— А мы с няней блины макали в варенье. Я помню, как она расстроилась, когда я заляпала джемом крышку пианино. Не специально, но все равно. Крышка потом так долго липла к пальцам!
Близнецы усмехнулись и в унисон заверещали, когда Нина облизнула пальцы и полезла "липнуть" к ним, демонстрируя ощущения. Они едва убежали от нее — девочку удалось отвлечь скрипкой, которую она принялась усердно, но бесплодно мучить.
— Эй, папа, ты же когда-то играл на скрипке, да? Я помню, как бабушка показывала нам твои фотографии, ты даже где-то выступал, — Юко повис на плечах отца, показывая ему письмо.
— Научи Нину, а? А то мы с ней с ума сойдем. Всего неделя прошла, а я уже хочу эту скрипку выкинуть. Научи ее, а? — Юго, обхватив шею Эммета, повис спереди.
— Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста! — они начали вместе ныть в оба уха, корчась от игры Нины и дергая ногами так, что Эммету пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Мужчина сделал гримасу и обреченно вздохнул, понимая, что попался. Точнее, попал. Его всегда поражал ход мыслей детей. А сейчас как раз начало смены — ему не убежать.
— Удачи, — беспомощно улыбнулась Ивэй и, похлопав напарника по плечу, быстро ретировалась, оставив Эммета один на один с тремя детьми и злополучным инструментом.
"Но я скрипку не брал в руки лет пятнадцать!.." — он взмахнул руками, но в ответ услышал только хихиканье детей и искренний восторг Нины, которая услышала о том, что ее будут учить.
Эммету пришлось осваивать музыкальное дело заново вместе с девочкой, до которой ему было чертовски сложно донести свои мысли. Из Юко и Юго получались отвратительные переводчики — мальчики постоянно срывались и начинали ругать Нину от лица отца, а тот никак не мог ее в этом разубедить.
— Вы можете писать на ладошке, — сказала Нина однажды, с неуверенной улыбкой протягивая Эммету руку с растопыренными пальцами. — Попробуйте! Я постараюсь вас понять, — смущенно добавила она — девочка робела перед мужчиной, которого не могла "прочесть" и который всегда молчал. Эммет усмехнулся, отмечая, что в Нине есть то, чего не хватает его детям. Скромность. Зато очень не хватает веры в себя. Близнецы, в отличие от девочки, искренне полагали, что могут свернуть горы при желании. Уверенности Нины хватало только на что-то незначительное вроде освоения скрипки. И он аккуратно написал ответ на вспотевшей ладошке девочки, которая немного даже тряслась от волнения. И Нина заулыбалась открыто и настолько обескураживающе, что Эммет понял: назад дороги нет. Ну и пусть, подумал он.
С тех пор Юко и Юго не принимали участия в уроках музыки. И мужчине, который больше не был занят тем, что постоянно одергивал детей от всего подряд, это начало очень нравиться — он вспомнил детство и свое давнее желание сочинить песню. Они возились с Ниной целыми сутками, и близнецы начали было ревновать отца к девочке, но одна лишь фраза Ивэй однажды развеяла все плохие мысли:
— Ну вот, хоть кто-то может заниматься в этом жутком месте тем, к чему душа лежит. Эй, мальчишки, а я вам тут консоль принесла. Старая, правда, я еще во времена своей молодости на такой играла... Не хотите погонять со мной по очереди?
Так проходили дни, недели и месяцы. Дети учились, играли и устраивали общие заплывы в ванной, после которых вода на полу доходила им до щиколоток. Нина отрастила волосы, ставшие немного напоминать девчачье каре, близнецы не выросли ни на сантиметр, зато окончательно свыклись с мыслью о том, что Куд тоже их друг — они перестали друг на друга ругаться и пытаться задеть. Мальчик даже показался им очень интересным: когда он попытался говорить понятным для них языком, выяснилось, что Куд знает кучу полезных вещей.
На новый год Джонатану, Ивэй, Эммету и детям позволили выехать на базу Юсты на два дня — невероятно щедрый подарок за послушание что от взрослых, что от детей. И там Нина впервые играла в снежки, бросая комки наугад и хохоча в голос. А когда близнецы соорудили безрукого снеговика, она объявила, что он похож на Куда. Разубеждать ее не стали, но Юго хулиганисто прилепил к лицу снежной статуи сердитые брови.
А шестнадцатого февраля Нина сыграла Куду на скрипке, поздравив его с днем рождения. Она выполнила обещание, которое дала еще в августе.
Запись девятая. Февраль. Плоть и металл
Ключ не сработал ни на второй, ни на третий, ни на десятый день. Оз сначала расстраивался, потом злился, в конце решил оставить в покое найденный подвал, к которому протоптал внушительную дорожку. После того, что рассказала Пятая о Смотрителе, ключе и лжи, после похода в лабораторию Оза не покидало ощущение, что над ним кто-то издевается. Кто-то, кто сначала открыл им бункер, позволил увидеть все то, к чему Оз стремился уже больше двух лет, начиная с подготовки к путешествию, а потом отрезал все пути, чтобы понаблюдать: а что теперь? Парня злило и то, что ему не добраться до этого кого-то. И пока Оз и Эммы будут тыкаться в один люк, который больше никогда им не откроется, неизвестный наблюдатель-кукольник будет смеяться над ними. Оз решил, что не хочет быть предметом насмешек. Он впервые почувствовал, как это унизительно.
однажды он, ткнув пальцем во Вторую и Пятую заявил:
— На тебе дополнительный баллон, на тебе — ходячая платформа. Я пошел одеваться.
Эммы, увидевшие лишь то, как Оз выглянул из комнаты и спрятался обратно, так и не поняли, что он задумал. А парень, наконец, нашел решение, как больше не следовать непонятно чьим играм. Он все возьмет в свои руки. Тогда, возможно, придет хоть к какому-то результату. На столе лежал примерный план бункера, наложенный на карту города, и предполагаемое местонахождение трех других входов. Оз понимал: найти их будет непросто, — он совсем не был уверен, что правильно сопоставил уровни и направление коридоров, к тому же только один вход находился в здании. Два других придется искать в занесенных снегом и застеленных многолетним слоем гнилых листьев скверах. Третий выходил в горы. Парень взял примерные расстояния и интуитивно отметил центр лаборатории, который соответствовал центру пустоши. Оз решил, что это вовсе не удивительно. И подумал, что так даже проще.
— С тобой пойду я, — сказала Третья, когда Оз, на ходу застегивая клепки шлема, вывалился из комнаты и полубоком принялся протискиваться к выходу. На непонимание парня дроид чуть опустила голову.
— А я лучше останусь здесь, — встряла Эмма-02, поднимая руки и начиная неубедительно кудахтать: — Не думаю, что от меня там будет много толку... Да и надо батареи откопать из-под снега, одежду отправить на чистку, в прицепе порядок навести — ты там такой бардак устроил, все банки перепутал и расставил как попало. Дел-то сколько!
Оз только отмахнулся и кивнул. Ему важен результат, а не путь, которым он к нему придет. Он чувствовал, что больше медлить и пытаться что-то сделать с уже имеющимся входом нельзя. К тому же он еще раз хотел поесть то лимонное желе со склада. Очень хотел.