— Вот что делает с людьми безысходность, — усмехнулся Юко. — И руки чешутся, а тронуть не могут. Что за люди...
— Они не виноваты. Их тоже можно понять, наверное. Все-таки мы не-люди.
— Нина, а у нас был выбор? Мы их не трогали, мы просто хотели спокойно поесть, так зачем так откровенно показывать, как они ненавидят нас? Я впервые встретил этих людей, а уже такое чувство, будто заслуживаю такого отношения, потому что как минимум кого-то убил!
— Юко! — Нина возмущенно толкнула его в плечо, отчего карлик чуть не рухнул за столик, но извернулся и приземлился на сидение как положено.
— Что?! Хватит делать вид, что ты всем должна за жизнь!
Полная невысокая официантка, боязно приблизившись к их столику, принесла меню и, когда Куд поднял на нее глаза, протягивая стальную ладонь, женщина прерывисто вздохнула, едва сдержавшись, чтобы не отдернуть руку.
— Добро пожаловать, — с дрожью в голосе пробормотала она. — Как только будете готовы сделать заказ, нажмите кнопку над столом...
— Спасибо, Лиза, — Куд мягко улыбнулся и назвал женщину по имени на бейдже. Нина и Юко, прекратив ругаться, уставились на него и, когда официантка все же убежала, карлик наклонился через стол:
— Чего это ты с ней такой приветливый?
— Она похожа на мою мать в молодости, — вздохнул Куд, и Нина, не обратившая внимания на лицо Лизы, начала крутить головой в попытках ее увидеть.
Куд очень внимательно читал меню и невыносимо долго выбирал блюда, с которых его желудок не загнется. А потом, вдруг обратив внимание на то, что нет детского раздела, обернулся и обвел взглядом кафе. Полупустое вечером выходного дня — даже в Юсте такое было редкостью, а уж в густонаселенном мегаполисе, где живут люди со всех ближайших регионов, это вообще казалось чем-то диким. Парочка лет тридцати за столиком, на котором стояли свечи, ворковала, ни на кого не обращая внимания. Двое мужчин при галстуках потягивали пиво, отдыхая после работы, а за барной стойкой о чем-то щебетала по телефону немолодая, но молодящаяся женщина. Официанты, мающиеся без работы, из-за ширмы служебных помещений тихонько разглядывали Немо, который в этом царстве взрослых казался чем-то неправильным.
— Куу... — малыш привлек к себе внимание, и Куд, тут же переключившись, придвинулся к Немо.
— Да, я о тебе не забыл. Вот, гляди, тут есть пицца. Будешь? Или вот это... Выбирай. И десерт.
И счастливый Немо, забрав меню, принялся болтать ногами и мучиться с выбором того, что он хочет попробовать. Он не мог прочитать, что написано, поэтому рассматривал картинки, которые, как назло, все были аппетитными и манящими. И Куд не сказал ни слова, когда он выбрал столько же, сколько трое взрослых не-людей вместе взятых. Он попросил принести все, а остатки потом упаковать с собой. Куд знал: больше Немо никогда не побывает в таком кафе. И кафе больше не увидит ребенка.
Потом они, сытые и довольные, проводили Юко, который стал нервным и начал торопиться на свой рейс, и Нина с Кудом вместе пошли обратно в аэропорт. Немо, уснувший после того, как объелся, висел рюкзаком на спине парня, который тихо ругался, что ребенок тяжелый. А Нина помаленьку таскала из коробки с остатками еды острые куриные крылышки и грызла их с таким аппетитом, что вскоре ворчание друга распространилось и на нее. Они больше не боялись города людей, потому что знали: никто не сможет причинить им вреда. Даже полиция больше не останавливала, а лишь щурилась издалека, уведомленная о том, что в город прибыли не-люди Юсты. А когда шедшая навстречу женщина плюнула им в лицо и едва не попала в Нину, они не испугались: только ускорили шаг и последние несколько кварталов проехали на метро, решив, что достаточно намазолили глаза местным.
Они прощались перед тем, как разойтись, и пообещали друг другу, что вернутся. Что снова встретятся, чтобы никогда больше не расставаться. Это маленькое обещание из детства было словно заклинанием, которое обязательно должно сбыться. Садясь каждый на свой самолет, Нина и Куд знали, что через неделю все будет как раньше: тесная уютная квартира, совместные ужины и любимая работа, где каждый нашел свое призвание.
* * *
Эммет ждал прилета Юко в аэропорте и очень волновался. С тех пор, как после многолетнего молчания он получил сообщение, Эммет не мог найти себе места. Пожилой мужчина все еще чувствовал себя перед этим ребенком виноватым. Юко ведь тогда до последнего уговаривал его остаться. А он уехал, бросив все и порвав связи. На те три письма потом сын так и не ответил, и Эммет задавался вопросом: узнал ли он о программе? А если узнал — как он отреагировал?
Когда сгорбившийся и спрятавший руки в карманах карлик показался среди выходящих из самолета людей, Эммет едва не бросился навстречу, но не смог сдвинуться с места. И Юко, сразу заметив отца, целенаправленно потопал к нему с непроницаемым выражением лица. Они так и не поздоровались — молча обнялись, будто это объятие могло сказать все. И оно сказало. Юко надеялся: встретившись с отцом, он поймет, что на самом деле чувствует, но запутался еще больше, когда не ощутил никакого отклика. Эммет, глядя на взрослого ребенка, которому уже перевалило за двадцать пять, не мог найти в нем и тени прежнего Юко. Они оба, глядя друг на друга, пытались отрицать этот факт, но не могли. За те годы, что они не общались, отец и ребенок стали друг другу совсем чужими. Низенький толстяк с пустотой в непривычного цвета глазах и уставшим лицом был совсем не похож на Юко, с губ которого когда-то не сходила хулиганская улыбка. Слабый старик с обвисшими щеками и полуслепыми глазами за стеклами очков мало напоминал живого и экспрессивного Эммета. Он, будучи всего на три года старше Джонатана, выглядел гораздо старше главы семьи Ферретов. Гораздо слабее и немощнее, чем ожидал Юко. Все время, пока Эммет ждал Юко, он пытался найти подходящие слова для вопросов, которые он хочет задать сыну. Десятки, сотни вопросов. Но теперь, когда наконец встретился с ним, понимал: не может. Он получил ответы еще до того, как задал вопросы. Юко, казалось, изначально было нечего спросить.
Дома гость, вымотанный ночным перелетом, уснул, едва приземлившись на диван в скромной гостиной, и Эммет укрыл его и ушел к себе. Его мучило осознание того, как тяжело пройдет эта неделя. Для них обоих. Мужчина, откинув голову на спинку большого удобного кресла, предался ностальгии. Видимо, думал он, все действительно закончилось в тот день, когда он сбежал.
— И как тебе тут, вдали от Юсты? — раздалось прямо перед носом, и мужчина вздрогнул. На столе не было солнечных дорожек, и, бросив взгляд на окно, Эммет с удивлением понял, что уже вечер, а он просто уснул. Сонный растрепанный Юко, широко зевая, прислонился к косяку двери отцовского кабинета и усмехнулся, наблюдая растерянность родителя. — Смотрю, обжился. А с работой, вижу, не очень, да? Или ты уже на пенсии? Выглядишь плохо.
Эммет, разобрав в голосе беспокойство, напоролся на испуганный взгляд Юко. И усмехнулся, не отвечая, но жестом приглашая его осмотреть помещение — кабинет, который давно перестал быть рабочим местом. Юко, чьи глаза загорелись, принялся живо совать нос в каждый угол. Совсем как ребенок, дорвавшийся до места, где собрано все, чем он увлекается. Он будто не обращал внимания на Эммета, который пытался рассказать, чем занимается. Карлик, быстро просмотрев книги на столе, начал обыскивать полки, и мужчина и вовсе закатил глаза: Юко каждый раз спрашивал разрешение взять что-то почитать. Будто был в совершенно чужом кабинете. В итоге Юко набрал целую стопку пыльных томов, которую прочесть за пять дней не сумел бы, и Эммет, видя, как сын озадачен и расстроен, несмело прикоснулся к его волосам, взъерошивая.
"Если хочешь, я могу провести краткий курс по всем из них. Я еще в своем уме и помню все. Это займет меньше времени и сил", — предложил он, с замиранием сердца ожидая реакции Юко. Тот застыл и поднял на отца странный взгляд. А после минуты молчания вздохнул и, встряхнув головой, улыбнулся:
— Ладно, давай попробуем.
* * *