Их окутал едкий дым. Вонь была просто ужасающей, даже хуже, чем из пасти ведьмы, могильщика едва не вывернуло. А вот старуху вывернуло, и ещё как. Сильгию согнула пополам, рвота стекала по её висящей нужней челюсти. Велион, всё ещё находящийся в полубессознательном состоянии, пнул её в лицо. Не попал и едва не пролетел мимо, почти получил нож в живот, но чудом перехватил руку противницы. Завязалась борьба за единственный доступный нож.
И в этот раз тонкие стариковские кости не выдержали — левое предплечье Сильгии с хрустом согнулось, кисть обмякла. Раздалось булькающее шипение. Нож звякнул о камни. Могильщик, продолжая выламывать руку магичке, начал смещаться к клинку. И тут старуха выхватила свободной рукой другой амулет.
Велион отшатнулся от своей противницы. Амулет врезался ему в грудь, но отскочил, и взорвался, когда коснулся земли. Могильщик успел прикрыть лицо правой рукой и упасть, поэтому магическая вспышка почти не нанесла ему вреда — он почувствовал только сильный толчок в раненый бок.
Когда он поднялся на ноги, Сильгии уже и след простыл. В этот раз убийца Шрама не стала атаковать людей, просто смотала удочки. И тому была причина — правая кисть магички валялась на земле.
— Грёбаные колдуны, — прорычал могильщик, глядя на поднимающееся к небу зарево пожара. Горело уже три дома.
Велион скинул плащ на камень и, усевшись на него, принялся стягивать с себя окровавленную рубаху. Нужно осмотреть и перевязать рану.
Света для этого уже было предостаточно.
Вода кончилась. Хасл опустил занемевшие от работы руки, деревянное ведро глухо стукнуло о мостовую. Хотелось зашвырнуть его в огонь пожара, но это только дало бы дополнительную пищу пламени. Мокрой рукой он стёр с лица копоть, выругался и какое-то время просто стоял, глядя на пожар и чувствуя на лице его жар.
Из соседних с горящими домов уже тащили добро — распоряжался Хоркле. Охотник хотел помочь, но только сейчас заметил, что рядом с ним никого нет, а дорогу ему преграждает четверо мужчин. Среди них был Микке.
— Я жив, — с удивлением сказал Хасл, в очередной раз за последние пару дней осознавая этот простой факт. — Где же Урмеру? — спросил он у самого себя.
— Кто? — буркнул Микке.
— Друг, Учитель. Его зовут Урмеру.
— Ушёл на хутор.
— Его нужно убить, — без обиняков заявил Хасл, обводя мужчин взглядом. — Иначе умрём все мы. Та тварь, что убивала нас — его подруга. И она не остановится, пока не сдохнет. Чужак нам поможет.
Микке смотрел на него как на сумасшедшего. Да и другие тоже. Но тут рядом с главным охотником встал могильщик. Из его носа сочилась кровь, плащ был наброшен на голое тело.
— Мне, нахрен, нужны нитки и иголка, — прогнусавил Велион. — Или мой грёбаный рюкзак. И у меня, по-моему, нос сломан.
Люди смотрели на него с ужасом. Но Хасл видел, что и к ним приходит осознание — это человек. Не смотря на странную внешность и огромный рост. Человек.
Велион пихнул Хасла в бок и буркнул:
— Этих неблагодарных придурков от столетних бабок-убийц я больше спасать не буду. Пойду за рюкзаком.
Он ушёл, и ему никто не пытался помешать.
— Нужно поговорить, — произнёс наконец Микке.
— Да, — кивнул Хасл, — за кружечкой чего-нибудь. Но, боюсь, что сегодня Хоркле за полцены нам не нальёт.
Могильщик появился в таверне через четверть часа после того как ушёл за рюкзаком. Здесь было битком — все, кто лишился жилища, собрались в главном зале, стащив сюда те свои пожитки, которые удалось спасти из огня. Хасл сидел за столом у камина вместе с Микке и Хоркле, и Велион уселся к ним, водрузив рюкзак между кружками.
— Кто-нибудь умеет шить? — буркнул он, доставая нить и иголку.
— Глубокая рана? — спросил Хасл так, будто очнулся от долгого сна.
— Всего лишь лопнула кожа: плащ принял большую силу удара на себя. Но зашить нужно.
— Хоркле, принеси нашему новому другу чего-нибудь покрепче. И приведи Хорию. — Хасл говорил так, будто он здесь был хозяином, и, судя по тому, что невысокий пожилой мужчина побежал выполнять его распоряжение, так и было.
— Она тогда зашила мне рану так хорошо, что даже шрама почти не осталось, — сказал охотник могильщику.
— Смотря что в твоём понимании «почти не осталось», — фыркнул тот в ответ.
На него смотрели с опаской, но открытой враждебности во взглядах как будто не наблюдалось. Резкая перемена настроения, если вспомнить первые две его встречи с местными — тогда в него просто начинали кидать камни и кричать от ужаса. Сейчас же…