Я была не в силах понять, что можно хранить в такой драгоценной упаковке, и уж тем более, зачем это понадобилось. Взяла другую, похожую, и прощупала её. Снаружи снова бумага с алюминиевой фольгой, а внутри что-то похожее на каучук, свёрнутое в несколько слоёв. Мысленно развернула, и увидела воздушный шарик. Зачем он в аптечке воина или путешественника?
— Алиса, ты ждёшь, пока я тут растворюсь? — напомнил о себе Ник, и я, оставив в покое аптечку, пошла к нему.
Он стоял под выключенным душем и вытирался моим полотенцем. Я отобрала полотенце и повесила его на крючок.
— Сама вытру, — заявила я. — А то ещё грохнешься. Но сначала скажи, что это такое, — я протянула ему снадобье в алюминиевой фольге.
— Аспирин, — с готовностью пояснил Ник. — Таблетки такие. Помогают от головной боли, понижают температуру и лечат простуду. Слабое снадобье, зато почти не вредит. Не знаю, как у вас, а у нас почему-то всегда одно лечим, другое калечим.
— У нас то же самое. Это всеобщий закон, если мудрецы не врут. А почему этот твой аспирин в алюминиевой фольге?
— Хорошая упаковка, и одновременно дешёвая.
— Дешёвая? — я поразилась до глубины души. — Это же алюминий!
— В нашем мире алюминий — дешёвый металл. Чему ты удивляешься? Вся торговля построена на том, что разные товары стоят по-разному для разных людей. Иначе откуда возьмётся прибыль?
— И фольга у вас тоже дешёвая?
— Наверно. Алиса, не забывай, я охранник, а не мудрец. Многого не знаю.
— Ладно. Но зачем в твоей аптечке вот эти воздушные шарики, ты знаешь?
— Надувать их на праздники, — Ник густо покраснел.
— Врёшь!
— Ну, если поранил палец, можно надеть на него эту штуку, и в рану не попадёт грязь или какая-нибудь зараза.
— Это правда. Но я по глазам вижу, что надеть-то можно, только никто их не надевает. Так зачем они, Ник?
— Ты права, это надевают не на пальцы, — Ник покраснел ещё гуще, хотя, казалось, что гуще невозможно.
— А на что?
— Не скажу. Ты обещала меня вытереть, вот и вытирай, и незачем задавать вопросы, на которые я всё равно отвечать не стану.
Я высушила его взглядом, возиться с полотенцем не хотелось. Нечаянно обожгла слегка то место, где мой взгляд непроизвольно задержался, Ник вздрогнул, но промолчал. Потом он попросил принести эластичный бинт и табурет, и когда я принесла, сам забинтовал себе лодыжку. Потом надел чистую набедренную повязку, попутно сообщив мне, что она называется «трусы», как будто мне это интересно.
А когда вышли из душевой, в комнате нас поджидал какой-то простолюдин с неприятным выражением лица и бегающим взглядом. Но самым неприятным было не его лицо, а нож в правой руке, направленный на нас. Я мысленно обозвала себя дурой. Дверь заклятием не запечатала, сторожевого демона не поставила. Занималась непонятно чем, разве так уж важны для меня были эти странные воздушные шарики, которые можно надевать на пальцы, но их надевают на что-то другое?
Ник к новой схватке был явно не готов, а мой пояс с мечом висел на крючке в дальнем углу комнаты. Но кое-какое оружие всегда оставалось при мне. Огненная стихия служила безотказно. На моё правое плечо опирался Ник, поэтому шар из пламени я создала в левой ладони. У незваного гостя взгляд остановился, и наполнился смертельным ужасом.
— Нет, нет, нет! — завизжал он. — Вы меня неправильно поняли! Не сжигайте меня!
— Почему? — удивился Ник его просьбе. — Ты что тут делаешь? Воруешь? Алиса, ты его узнала?
— Нет. А разве должна была? Я с ним знакома?
— Знакома — вряд ли, но мне кажется, он — один из лакеев, которые вчера накрывали к ужину стол принца.
— Ты — лакей принца? — строгим голосом спросила я, продолжая держать наготове огненный шар.
— Не совсем так, леди Алиса. Я служу школе, в лице лорда главного магистра, но исполнение распоряжений Его Высочества тоже входит в мои обязанности.
— Тебя спросили, что ты делаешь в моей комнате.
— В мои обязанности не входит разговаривать с чернью. Если благородная леди изволит задать тот же вопрос от своего имени, она получит самый подробный ответ.
Я посмотрела на Ника. Боялась, что он отлупит наглеца. Наверняка ему это вполне по силам даже с травмой ноги, и нож в руках лакея ничуть не помешает. Но нет, он нисколько не злился, зато едва сдерживал смех. Что же его так развеселило? Я заглянула в ближайшее будущее.