Еще я добавил личных неурядиц.
Но почему-то понимание того, что Марго воспринимает нас целым, общим, личным и переживает о нас, грело душу.
У меня начинается внутренний припадок самобичевания и сразу после разговором с Иваном, несусь в офис, там у нас для бойцов организован великолепный тренировочный зал.
Груша – отличный партнер: молча глотает любые твои эмоции, но может и в ответку шандарахнуть и никогда не сдаст тебя в ментовку за побои, да и на больничный не слиняет.
Минут сорок с упоением метелю тугой кожаный бок. Перед этим в три подхода по двадцать раз отжал от груди свои законные сто восемьдесят, это почти мой рост, но иной разминки для тела и нервов я уже не представляю.
В зале меня и застает Фомичев.
– Димон, как ты решился-то на своей жениться? – спрашиваю друга.
– Да тоже грушу околачивал, а потом понял, что хочу прийти домой, а там она меня встречает и только она! Понимаешь, Яр, вообще никакую другую видеть не хотел! – начинает Дима ржать, но потом серьезнеет и смотрит на меня как-то испытующе, словно командир на бойца перед заданием, – а ты ниак жениться созрел?
Мотаю головой, налепляя на рожу привычное выражение ужаса, смеемся с другом, а мне не до смеха – я хочу только к ней!
Глава 19
МАРГАРИТА
Как же здорово быть дома! Особенно, когда ты здесь нужна.
Ярослав очень заботится обо мне, предупреждает любое мое желание.
Мы с ним съездили, и я познакомила его с моей мамой.
Он сам настоял, что пора ему официально представиться моей родительнице, чтобы она не волновалась, у какого синего бороды живет ее дочь?
Естественно, этот «синяя борода» очаровал мою мамулю с полуслова.
По дороге к маме мы заехали в цветочный салон, и Ярослав купил для моей мамы огромную корзину роз.
Дома мама отвела меня в сторонку и подробно, насколько успела, расспросила обо всем. В основном, ее интересовало, счастлива ли я. С удивлением я поняла, что счастлива!
Днем мы нормально, ровно с ним общались, а ночи были полны сладкого безумия. Я все реже думала о том, что Ярослав заберет моего малыша.
Но потом… является Анжелия.
Ярослав как раз уехал в офис, когда я слышу скандал, выглянув из нашей спальни: Валентина Максимовна опять воюет с Анжелией, не пропуская ее в дом, как в первый мой день.
– Ярослава Олеговича нет дома! – увещевает нахалку экономка.
– А я не к нему, мне надо поговорить с этой, как ее, с девкой его! – фыркает в ответ рыжая, а у меня все болезненно ноет в груди.
– Тем более, тебе нечего здесь делать! – заявляет Валентина Максимовна.
– Ошибаетесь! – ехидно поёт Анжелия.
Я выглядываю с лестницы и увижу их внизу у двери: Анжелия размахивает каким-то гаджетом, пытаясь протиснуться мимо Валентины Максимовны, но экономка непреклонна.
– Валентина Максимовна, пропустите гостью, пожалуйста, – прошу я, спускаясь к ним по лестнице.
Мне становится любопытно: что такого хочет сказать мне эта рыжая?
Экономка, недовольно поджав губы, всё же отправляется на кухню, а мы с Анжелией проходим в мою бывшую комнату.
Рыжая смотрит на меня недобро и как-то ехидно, что ли.
– Ты хотела мне что-то сказать? – поторапливаю её, прикрывая за нами дверь.
Успеваю услышать, как экономка называет Ярослава – она явно позвонила хозяину, чтобы стукнуть на рыжую!
– Рано расслабилась, подруга! – хищно усмехается Анжелия.
«Никакая ты мне не подруга!» – хочется сказать мне, но я сдерживаюсь.
– Конкретнее! – лишь холодно роняю я – понабралась у Ярослава командирских замашек.
– Пока ты отлеживалась на больничной койке, мы тут, поверь, не скучали, – Анжелия что-то проматывает на своем планшете и протягивает его мне экраном вперед.
Я не хочу смотреть, честно! Но вижу лицо Ярослава. Мне знакомо это его выражение блаженства с безумием пополам.
Анжелия ближе подносит планшет к моему лицу, чтобы я смогла разглядеть все детально. И я гляжу! Детально!
Это – капот Ярославова джипа, на фоне гаража его же дома. Довольное лицо самой рыжей в кадре меня мало волнует. Кроме самого факта, что это она! Что она с ним! И что они сношаются, как кролики! Хорошо, что звук отключён – шлепки и стоны вызывали бы у меня рвотный позыв.
Анжелия, показывая мне это, гнусно ухмыляется:
– Я же предупреждала тебя, дурочка, что он причинит тебе боль! – как-то очень скорбно произносит она, а я чувствую себя преданной, растоптанной, униженной и вообще убитой. Лучше бы убил, ей Богу!