Маратканов хитёр и продуман на десять шагов вперёд. Теперь у него только легальный бизнес. Только чистые конторы. Поэтому за охранными услугами и обратился к нам с Димоном, зная нашу репутацию.
Мы его тоже прекрасно знали. Поэтому и нужно было проработать контракт с ним от и до. Чем мы с Маргаритой и занимались. Черт бы её побрал. То есть, их обеих – и Маргариту и фабрику. Ибо моё помутнение началось с того, что я подумал: а ведь у этой самочки кожа белая, как фарфор. И зачем-то захотел лизнуть её шейку.
Лизнул, бля.
Сижу за длинным столом в кабинете старого жучары. Он сверлит меня взглядом. Я нужен ему, мне – он. Платит уж больно хорошо. Мои бойцы будут довольны. Да и работёнка вроде непыльная. Надо брать.
Маратканов хмыкает в пышные усы, достаёт ручку, вертит её, будто от этого она станет лучше писать, и, наконец, ставит свой размашистый росчерк под этим, столь нужным мне, контрактом.
Довольно улыбаюсь – поймал крупную рыбку. Сегодня с ребятами отметим на славу.
Работа – это все, что у меня есть.
После армейки я бултыхался по жизни никому ненужный, пока меня не прихватил Димон – ему как раз был нужен грамотный в вопросах безопасности партнер. Это был ад наяву – поднимать такой сложный бизнес на ноги!
Не знаю, что дёрнуло заглянуть в бумаги – мы ж с Марго каждую буквы в этом контракте выверили.
И вот теперь – что за на хер? Откуда здесь взялись эти пункты? Да ещё и самом серьёзном разделе: «Права и обязанности сторон». Обязанностей – полно, прав – никаких. Если я сейчас подпишу эту филькину грамоту – подставлю своих бойцов. В случае любого косяка, даже не по их вине, отвечать придётся им!
Ну, Маргарита! Ну, стерва! Вот так запросто из-за нелепой бабьей ревности похерить дело всей моей жизни!
Приходится идти на попятную перед серьёзным человеком, который таких финтов не любит.
– Извини, Петрович, – говорю, – тут кое-какая неувязочка вышла. Кажется, мой юрист перемудрила.
Выдавливаю улыбку. Петрович вроде хмурится, по столу пальцами стучит.
– Соскочить собрался, Демидов.
– Никак нет, – рапортую по старой военной привычке. – Действительно, пара нюансов неучтённых оказалась. Выясню, и снова к вам.
– Смотри мне, – грозит Маратканов.
Воевать со стариком – последнее, что мне нужно. Поэтому хватаю кипу листов и мчусь к себе.
Щаз кое-кто у меня отхватит! Не посмотрю, что беременна, тварь.
Ладно бы со мной счёты сводила – ребята причём?
Гадина!
Трясёт всего, в руль впиваюсь, педаль в пол жму, несусь, как угорелый. Так же на всех парах влетаю в ее кабинет – надо же, я ей даже кабинет выделил!
Но сейчас мне хочется гнать ее пинками из этого кабинета. Я не терплю непрофессионализм в людях, а смешивать личное и работу непрофессионально!
Слышите, Маргарита Дмитриевна?
Вваливаюсь в ее кабинет и натыкаюсь на невинный взгляд. Слишком невинный!
Эх, отодрать бы ее за такой финт. Но на эту мысль накатывают образы совсем не экзекуции.
С трудом беру себя в руки и все же рычу ей свои претензии.
Как натурально она хлопает своими ресницами, браво! Швыряю нелепые бумаги на стол перед ее носом, и меня даже трясти начинает от бешенства от этих ее невинных глаз!
Сука. Лживая сука!
– Это подло, Рита! – выплевываю ей прямо в невинное лживое лицо. – Подло за то, что я трахнул другую бабу, устраивать мне подляну и пускать псу под хвост дело моей жизни. Но знаешь что, моя хорошая, я такой подлости не прощаю!
Она вскакивает, смотрит растерянно. Зря она в юристы пошла, ей в актрисы надо было идти!
Минуту она смотрит в договор, изображая, будто видит его впервые.
– Ярослав Олегович, я не…– вяло бормочет она какие-то оправдания.
Неужели она думает, что нашла лоха, который прогнется ради ее милых глаз? Ненавижу, когда меня считают одомашненным, милым лошком! Эта мысль разъедает хуже кислоты.
– Ты! – обвиняюще тычу в бредовые пункты договора пальцем, – похерила все, над чем я так упорно работал!
– Ярослав, – снова блеет невинная овечка, и я срываюсь.
Пощечина звонко шлепает в помещении, Рита дергается и почти падает на стул позади себя.
– Не смей мне врать, дрянь! – ору на нее в бешенстве. Ишь, как невинной обиженной овечкой прикидывается!