– Чего ж твоя красавица такого охламона себе выбрала, – неодобрительно покачал он головой. – Даже со ступенек спуститься не помог. А страшон-то, Господи! Прям смертный грех. Нет, нам баб никогда не понять. У него денег много, что ли?
– Не знаю, еще не выяснил. Потому и хочу посмотреть повнимательнее, что в нем есть такого, чего во мне нет. Как думаешь, куда они могут пойти?
– Здесь-то? – Виктор огляделся по сторонам. – Магазины все закрыты уже, разве что в ресторан какой-нибудь или в бар. Гляди, они двинулись в сторону бульвара, там вообще ничего нет, только киоски стоят.
– А дальше?
– Если они пойдут по бульвару до пересечения с проспектом Мира, то там два ресторана и баров несколько штук.
– Давай туда подъедем, – решил Коротков. – Там и покараулим, раз ты говоришь, что больше им деваться некуда.
– Как скажешь, командир, – пожал плечами Виктор, трогаясь.
Они обогнали Настю, медленно шагающую рядом с Сауляком, и проехали метров пятьсот вперед до перекрестка. Через некоторое время Настя и Сауляк поравнялись с машиной, замедлили шаг, оглядываясь и что-то обсуждая, потом свернули направо, как раз туда, где, по словам Виктора, находились рестораны и бары. Проспект был ярко освещен, и Короткову было хорошо видно, как они прошли оба ресторана и скрылись за невзрачной дверью.
– Что у вас там? – спросил он Виктора.
– Пивной бар. Твоя красотка пиво любит, что ли?
– Терпеть не может.
– Значит, ради него старается. Ну так что, командир, будем ждать или как?
– Будем, – решительно сказал Коротков. – Я все оплачу, ты не сомневайся. Минут через несколько зайди туда, погляди, договорились?
– А тебя одного в машине оставить? – хмыкнул Виктор.
– Ключи забери, если сомневаешься. А хочешь, возьми с собой мой паспорт. Куда я без него денусь-то?
– И то сказать, – согласился тот.
Коротков сказал правду, Настя действительно терпеть не могла пиво. Но идея зайти в пивной бар принадлежала Павлу, и она сочла разумным не спорить с ним. Пусть знает, что она не строптива в мелочах и с ней запросто можно договориться, если вести себя дружелюбно.
В баре этом было шумно, многолюдно и не особенно чисто. Они с трудом нашли два места за столиком, где уже расположились два сомнительного вида типа, разговаривавших на каком-то неизвестном Насте языке. Прислушавшись, она поняла, что речь их очень напоминает венгерскую, стало быть, скорее всего это были удмурты.
Пиво здесь продавали нескольких сортов, а к нему – горячие копченые сосиски, солянку из квашеной капусты и огромных розовых креветок. Настя заметила, что Павел немного оживился, и готова была ради этого даже пить ненавистное пиво, заедая его сильно перченными сосисками, обильно политыми шашлычным соусом. Павел ел креветки, ловко управляясь с их нежными сочными тельцами.
– Никогда не могла этому научиться, – призналась Настя, глядя, как легко и быстро он отделяет мясо от чешуи. – У меня всегда половина мяса пропадает.
– Это потому, что у вас ногти длинные, они мешают.
– Это точно, – вздохнула Настя. – Из-за маникюра приходится приносить жертвы.
– Ну так не приносите, кто вас заставляет? Сами выдумываете себе сложности, а потом с упоением их преодолеваете и хотите при этом, чтобы вам сочувствовали.
– Ага, – улыбнулась она. – Хотим. Мы же ради вас стараемся, ради мужчин. Это вы хотите, чтобы мы были красивыми и холеными, а нам самим это сто лет не нужно. Что вы все время оглядываетесь? Ищете кого-то?
– Наших наблюдателей. Вы так увлеклись едой, что забыли о своих обязанностях, и мне приходится выполнять их вместо вас.
Настя промолчала, делая вид, что увлеченно борется с копченой сосиской при помощи тупого ножа и кривозубой вилки. Она давно уже «сфотографировала» всех, кроме Короткова, который в пивнухе не появился. И могла бы дать голову на отсечение, что Павел солгал. Он не их высматривал. Парень в волчьей шапке появился всего на мгновение, убедился, что они мирно потягивают пиво, и вышел на улицу, теперь, наверное, мерзнет там, ожидая, когда они выйдут. Парочка из серой «Волги» сидела далеко от них, у Насти за спиной, и для того, чтобы их видеть, Павлу не нужно было вертеть головой, достаточно было просто поднять глаза. Так кого же он тут высматривал? Очень интересно.
– Между прочим, вы мне обещали рассказать, как вы отличаете правду от лжи, – внезапно сказал Сауляк.
Еще интереснее. Что это с ним? Откуда такая резкая перемена? К вечеру второго дня он вдруг решил стать милым и разговорчивым? «Осторожней, Настасья, – сказала она себе. – Павел Дмитриевич что-то затевает. Или, наоборот, до сего момента он чувствовал какую-то опасность и напрягался, а теперь она миновала, и он расслабился. Что произошло? Что? Думай, дорогая моя, думай, соображай быстрее, а то нарвешься на очередной сюрприз».
– Расскажу, – пообещала она. – А что мне за это будет?
– А что вы хотите?
– Чтобы вы мне тоже что-нибудь рассказали.
– Слушайте, вы корыстны до неприличия.
– Не-а, – она весело помотала головой. – Просто люблю поторговаться. Но в виде исключения поделюсь с вами опытом бесплатно. Вы мне симпатичны, Павел Дмитриевич, хотя вообще-то вы ужасная бука. Но сначала я попрошу вас принести мне еще одну сосиску. Как вы правильно заметили, я не только корыстна, но еще и прожорлива. Возьмите деньги.
Павел молча поднялся и стал пробираться к стойке. Настя с ужасом думала о еще одной порции не в меру острой еды. Но ей хотелось непременно отправить Павла через весь зал, чтобы проверить свои подозрения. Ей нужно было понаблюдать за ним со стороны. Так и есть, он кого-то искал, причем не среди посетителей, а из числа обслуги. Подойдя к стойке, он несколько раз кидал взгляд на служебный вход, откуда то и дело появлялись разного возраста мужчины в не первой свежести белых куртках, обходили столики, собирая пустые кружки и грязные тарелки, приносили и ставили на стойку огромные подносы с чистой посудой, выносили заказанные посетителями горячие блюда. Зачем он привел ее сюда? У него здесь есть сообщники, при помощи которых он рассчитывает от нее отделаться? Маловероятно. Они оказались в этом городе совершенно случайно. Но каких только случайностей не бывает… Может, как раз именно в этом городе у Сауляка и есть дружки. Ведь это он предложил пойти на прогулку. И сойти на этой остановке предложил тоже он. И идея заглянуть в этот бар принадлежала ему. Что ж, Настасья, готовься к неприятностям. Остается надеяться только на то, что Коротков где-то поблизости, поможет если что.
Павел вернулся и поставил перед ней тарелку с очередной вызывающей отвращение сосиской.
– Ваш аппетит сослужит вам плохую службу, – заметил он. – Вы запихиваете в себя все без разбора. Не боитесь за свою печень?
Так, значит, у него печень не в порядке. Спроецировался, как сказали бы психологи. Если бы у него был гастрит или язва, он бы спросил про желудок. У кого что болит, тот о том и говорит.
– Боюсь, – кивнула Настя, ничуть при этом не покривив душой. Острое копченое мясо с острым же соусом действительно внушало ей страх. – Но ничего не могу с собой поделать, люблю острое.
Тут уж она солгала. Острое она не любила. Именно потому, что боялась приступов гастрита. Но в этой забегаловке диетпродукты в меню предусмотрены не были, а послать Павла через весь зал к стойке нужно было обязательно.
– Я честно отслужил, теперь рассказывайте.
«О, у него и юмор прорезался! Семимильными шагами двигаемся по пути прогресса. Ох, не к добру это», – подумала Настя.
– Понимаете, Павел Дмитриевич, ошибка большинства людей состоит в том, что они пытаются оценивать суть сказанного. Человеку скажешь что-нибудь, а он начинает прикидывать, правда это или нет. Это неправильно.
– Да ну? А как правильно?
– Сейчас объясню. Оценивать нужно не слова, а факты. Человек сказал вполне конкретную фразу, и правда состоит в том, что он счел нужным ее сказать. Понимаете разницу?