– Да лучше бы не помер. Жалко всё же.
– Будем считать, что жив-здоров, – успокоил его напарник.
…Так получилось, что он был совершенно прав.
Эрик был жив и здоров, хотя все шансы погибнуть у него остались.
Но не от падения.
Мысль о вечном падении в темноте едва успела прийти Эрику в голову, была она хоть и дикой, но вполне правдоподобной – откуда же знать, что случается с людьми после смерти? Но в следующий миг он увидел под собой какие-то дрожащие огоньки… будто отражения… отражения звёзд в воде… в волнах!
Он успел вытянуть перед собой руки и даже задержать дыхание. И вошёл в воду – будто ударился о тугие тяжёлые маты в спортзале, сорвавшись с каната, была у него давным-давно такая история. Тогда Эрик лежал, не в силах сделать вдох, учитель физкультуры носился вокруг, багровея, потом начал неумело давить Эрику на грудь и наклонился, явно намереваясь делать искусственное дыхание изо рта в рот. От учителя пахло чесноком и тяжёлым кислым потом, и Эрик сразу очухался, начал махать руками и подавать прочие признаки жизни.
Сейчас он тоже не мог вдохнуть, но по другой причине – он был глубоко в воде, его сильно ударило, перевернуло, и он даже не мог понять, где верх, а где низ. Казалось, что плыть можно в любую сторону. Везде одинаково холодно, темно и страшно.
«Я долетел до воды?» – ошарашенно подумал Эрик. Как так могло случиться? Он же не птица. Он не мог пронестись сотни метров по воздуху!
Но сейчас это было не самым важным.
Верх.
Где здесь верх?
Усилием воли он заставил себя прекратить трепыхаться и застыл, слабо поводя руками. Увы, сбитая с толку вестибулярка ничего не подсказывала. В памяти пронёсся детский мультик и весёлая песенка: «Кто же, кто же виноват, что подводит регулярно самый важный аппарат – аппарат вестибулярный!»
Нет, наверное, если застыть совсем – то он будет всплывать. Вода солёная, его вытолкнет вверх. Вот только нет времени, нет воздуха в лёгких на медленное всплытие.
Стоп. Главное – он жив. Значит, высота падения была не столь уж большой, с высоты больше двадцати метров он разбился бы наверняка. Вода затормозила, он сейчас на глубине нескольких метров… ну, допустим, пяти. Да, лучше считать, что пяти. Это не так много. Он видел отражения звёзд на волнах. Значит… значит, где-то тут должны быть звёзды…
Эрик медленно закружился, изо всех сил открывая веки. Вода щипала, она была удивительно солёная, куда солонее, чем в бухте, но закрыть глаза было нельзя…
Вот!
Он увидел слабые искры света. Совсем не там, где ожидал увидеть поверхность.
Это точно звёзды?
Или искры из глаз?
Или планктон в глубине?
Но колебаться уже не было времени. Эрик взмахнул руками (почувствовал, как в кистях отозвалось болью, но и на это нельзя было отвлекаться). И стал выгребать к свету.
Как же будет обидно, если сейчас его руки коснутся дна, и он поймёт, что плыл вниз…
И в этот миг Эрик вырвался из воды, выскочил едва ли не до пояса и снова погрузился по шею. Это было так неожиданно, его готовность плыть до последнего так сильна, что он даже не вдохнул сразу, а ошарашенно огляделся и лишь потом полной грудью втянул свежий воздух.
Была ночь. Облачная, проглядывали лишь отдельные звёзды, луны не было видно. Это ему повезло, что хоть какие-то звёзды светили… До земли было метров сто, и силуэт береговой линии его ошарашил – высокие скалы, никаких огоньков, никаких зданий. Во всём Владике свет выбило? Да ну, чушь, это вообще не похоже на родной город!
На море шла волна, несильная, иначе бы Эрику несдобровать, он и впрямь плавал средненько. Всё сильнее и сильнее ныли кисти и ладони, отбитые об воду. И голова с каждой секундой начинала болеть всё резче.
Он поплыл к берегу.
Неважно сейчас, где и как он оказался.
Главное – выбраться из воды.
Потом, пожалуй, самое важное будет согреться. И воздух-то был не тёплым, а уж вода – совсем холодной.
Но он справится. Непременно. Не зря же он выплыл!
Эрик сократил расстояние до берега почти наполовину, когда понял, что силы стремительно вытекают из тела. Может быть, кончился адреналин, может быть, сказалось сотрясение, которое он явно получил. Нет, вода была такой солёной, что держала неплохо, но вот плыть сил уже не оставалось. Он барахтался на одном месте, не удаляясь, но и не приближаясь к спасительной суше. Эрик почувствовал, что на глаза начинают наворачиваться слёзы, а где-то в горле рождается то ли крик, то ли рыдание.
Рядом вдруг плеснуло. Пронеслось вокруг едва различимое гибкое тело, блеснул большой глаз, не рыбий – любопытный и даже вроде как сочувственный.
Тело шумно выдохнуло тёплым воздухом вперемешку с брызгами воды.