Не место для якоря (СИ)

  - Только нам надо возвращаться, - словно извиняясь, сказал Саша и взял свою кружку. - Граница же.

  - Тогда завтра увидимся? - наглости Саше было не занимать, когда она видела цель. А сейчас цель виновато улыбалась и радостно плыла к ней в руки.

  - Встретимся на перроне и поедем все вместе, - распорядился Ян, вставая и забирая кружку. - Рад был повидаться.

  - Я тоже, - ответила я, несмело улыбнувшись в ответ на его полуулыбку-полуухмылку.

  - И я рад знакомству с такими прелестными девушками, - галантно добавил бабник Саша, переводя взгляд с меня на подругу.

  - И мы, - Саша не прекращала растягивать губы в улыбке. - А теперь идите уже, а то вдруг высадят или ещё чего.

  Парни ещё раз попрощались, поблагодарили за чай и наконец ушли. Я же облегченно откинулась на стену и закрыла глаза, пытаясь понять, как же мне справиться с нахлынувшими чувствами. Он снова делает это со мной, только теперь я уже взрослая, но это не мешает мне попасться на ту же самую удочку. Я его не видела так долго, но, знает бог, я не забывала своего озорного друга никогда.

  Этот мальчик защищал меня от собаки в квартире, когда я пряталась за штору. Этот мальчик учил меня рыбачить теплым летним вечером, когда наши родственники выезжали отдыхать на озеро. Этот мальчик отдавал мне половинку своего Киндер Сюрприза, когда ему его покупали. Этот мальчик смотрел со мной "Анастасию" и смеялся, когда я пугалась Распутина. Этот мальчик терпел, когда мы с подругой заставляли его играть с нами в "Любовь с первого взгляда".

  А потом получилось так, что мы не виделись пару лет, и мальчик повзрослел. Этот же мальчик стал ходить на свидания с девочками. Этот же мальчик не понимал, почему я вырываюсь, когда он в шутку брал меня на руки и носил по комнате. Этот же мальчик залезал ночью к нам в кровать и рассказывал о взрослых вещах. Этот же мальчик очень тепло обнимал, когда я не отстранялась. Этот же мальчик чуть ли насильно пытался меня поцеловать, когда мы прощались.

  Этот мальчик стал первым парнем, к которому я начала испытывать совсем не дружеские чувства. Это было ново, совершенно непонятно и очень смущающе. Казалось настолько страшным поддаться чувствам и понять, что мы уже не дети, принять то, что он повзрослел раньше меня, и довериться ему. Казалось таким ужасающим позволить ему поцеловать себя, хоть этого так безумно хотелось. Я оттолкнула его в тот день и долго жалела, что мой первый поцелуй был не с ним.

  Спустя время я дала название тем пугающим подростковым чувствам. Страх не давал признать то, что я влюбилась. Я чувствовала притяжение к своему другу, но вместо того, чтобы прикоснуться к нему, я его отталкивала. А он злился и смеялся надо мной в ответ, выставляя меня маленькой дурочкой.

  Одно событие в наше последнее лето вместе мне особенно врезалось в память. Мы ездили на природу, но в процессе празднования народу прибавилось, и ночью нам пришлось возвращаться домой в забитых под завязку машинах. Его посадили на заднее сиденье, а меня, как самую маленькую и худенькую, пристроили у него на коленях. Было совершенно глупо вырываться из рук своего друга, которым он был в глазах наших родителей, и я приняла неизбежное - позволила ему обнять меня. За окном проносились желтые огоньки, но мне не хотелось за ними наблюдать. Я закрыла глаза, чувствуя приятное тепло его рук на животе, твердую упругую грудь за спиной и подбородок, упирающийся мне в затылок. И в тот момент я была счастлива.

6

Мири

И снова флаер. В этот раз он был совсем маленький, четырехместный, и вместе со мной летела лишь одна пожилая женщина, которую мы подобрали в Байконуре. Пилот отгородился от нас звуконепроницаемой панелью и, кажется, совершенно расслабился. Полет над Сибирью предстоял в режиме полуавтоматики. Почти все пилоты включают его, выходя в четвертый сектор, где не нужно быть предельно осторожным, ведь шансы столкнуться с кем-то на такой высоте чрезвычайно малы, а приборы всегда подстрахуют.

  Наш путь пролегал к городу Айхал в Якутии. Именно здесь располагался летний лагерь для исследователей, он же Центр тренировок и повышения квалификации космических работников преимущественно из Российской Федерации. Когда-то там была зона вечной мерзлоты, и именно это привлекло в этот район сотрудников космофлота. Людей в округе почти нет, зато река присутствует и ландшафт практически нетронутый. Здесь и построили этот уединенный центр. Он считался частью города, хотя и располагался в пятнадцати километрах от него. Центр жил совершенно изолированно, местные в него не допускались, а прогресс в свою очередь не доходил до местных. Когда поставили климатические вышки, чтобы в Центре можно было спокойно поработать и комфортно существовать, местные, всё ещё игнорируя технологию трехмерной печати, начали активно развивать земледельчество. Поэтому получилась в итоге дикая смесь культур: по одну сторону реки Сохсолоох якуты да эвены возделывали почву в духе двадцатого века, а по другую работники космической отрасли строили планы по покорению межзвездного пространства.

  Вскоре это многообразие предстало и перед моими глазами. Я увидела тонкую ленту реки и даже не город, а поселок со множеством частных домов с красными крышами из пластиковой черепицы и редкими вкраплениями высоток не больше тридцати этажей. По другую сторону Сохсолооха раскинулся лагерь. Он занимал квадратное пространство и был около двух километров в длину и в ширину. Его огораживал высокий прозрачный забор с каким-то магнитным полем, которое слегка переливалось голубоватыми отсветами. А внутри была явно регулируемая климатическая зона со множеством газонов, выстриженных кустарников, прудиков, небольших жилых домиков и зданий покрупнее с лабораториями, учебными комнатами и инженерными отсеками. Отдельно выделялся большой крытый ангар, а в целом вид не вызывал опасений, и я даже не могла применить к этому мирному пейзажу слово "испытания", а именно они меня и ждали. Правда, когда уже мы стали спускаться на площадку на крыше ангара, я решила поглядеть по сторонам и увидела километрах в двадцати отсюда серебристые очертания огромного замкнутого сооружения, которое, по-видимому, было одним из полигонов.

  Флаер высадил меня на крыше и сразу улетел, видимо, женщине нужно было в сам Айхал. Я подошла к информационной панели и привычно приложила палец, а затем терпеливо подождала, пока просканируют сетчатку. После завершения этого действия место подо мной преобразовалось в лифтовую площадку, и меня медленно унесло внутрь ангара. Я оказалась в просторном нерабочем помещении и не видела, есть ли внутри ангара какие-либо транспортные средства. Открывать двери по краям холла и интересоваться содержимым отсеков не было никакого смысла, всё равно ведь нет допуска. Поэтому я просто последовала к светящейся вывеске "выход" и собственно вышла наружу. Тут снова стояла информационная панель, я поискала по ней домик, где мне предстояло жить, а потом подключила планшет и загрузила карту лагеря. Никакой регистрации здесь не нужно, я получила приглашение сюда, а как только прикоснулась пальцем к панели, система получила сигнал о моем прибытии.

  За мной из ангара вышел высокий парень, слишком мускулистый для своих тринадцати, хотя мне ли судить? Я никогда не видела подростков своего возраста с какой-либо военной генной модификацией. В моей неспециализированной школе вообще было мало учеников с изменениями, в классе я и вовсе была одна такая. Особых школ для людей, подобных мне, не было, поэтому я просто училось в естественно-математическом классе для самых обычных детей. Наверное, теперь мои одноклассники уже получили чипы или даже микры. Им осталось приспособиться к ним, и уже через год они станут неотделимы, так как весь мыслительный процесс человека с присоединенным к нему микропроцессором и сетевым каналом кардинально меняется. Если его извлечь, знания останутся на уровне школы, а со временем и то позабудется. А мало кто хорошо учится в школе, зная, что скоро станет ходячей энциклопедией без малейших усилий со своей стороны. Я была одной из лучших по баллам, потому что пыталась учиться думать и запоминать самостоятельно, чтобы получить свой шанс на другую жизнь. Каждому генномодифицированному, который видит своё будущее в дальней космической разведке, приходится учиться думать самому. Поэтому даже самая дорогая модификация не является гарантией приглашения в лагерь.