Поздно вечером, после ужина по старому маминому режиму, прислали расписание. На занятия-беседы отводилось семь недель и, судя по графику, мне предстояло по большей части посещать то, в чем у меня были существенные пробелы - утренние спортивные тренировки, общую космическую навигацию, строение космических аппаратов и основы их пилотирования, астрометрию, астрофизику и практическое трехмерное моделирование. По биологии было лишь три занятия в неделю, латинский язык я хорошо изучила и в школе, а лингву, искусственный международный язык, на котором негласно принято общаться в космосе, знала в совершенстве.
Расписание подтвердило мои подозрения: я была хороша в своей области, но этого недостаточно. Поэтому мне нужно доказать, что я могу учиться, что у меня получится освоить то, что не принято изучать в школе, вроде основ пилотирования. И что из своей физической формы я смогу выжать столько, сколько вообще возможно, и приму необходимость соответствовать международным стандартам. Я должна показать всю свою пластичность, стать глиной самого высокого качества, чтобы уже в академии из меня можно было слепить всё, что угодно космофлоту и что заложено в стандартах Космической доктрины.
Ещё вчера моё утро было наполнено напряженным ожиданием и желанием поскорее начать действовать, поскорее начать приближаться хотя бы малюсенькими шажками к конечной цели, поскорее прекратить это время неопределенности...
Сегодня я завидовала себе вчерашней. Полседьмого утра, а я не бегу по гладким дорожкам стадиона, а ежеминутно перескакиваю через камни не огороженного вышками плоскогорья за пределами лагеря. Кто сказал, что тренировки будут напоминать школьные? Почему окружающий пейзаж прежде не внушал мне такого опасения? Почему я ничего не подозревала, даже когда наше стадо из ста человек погрузили в многоместный флаер, который выше грузового первого сектора не взлетал? Я что, думала, мы на экскурсию летим?
Через двадцать минут бега ноги стали заплетаться, перепрыгивать камни становится всё сложнее, а подъем на невысокий холм превратился в пытку. Я плетусь почти в самом конце, но не последней. Самые первые счастливчики наверняка в модификациях имеют выносливость, и это садист Атон тоже. Зря я обрадовалась, когда его увидела, ох как зря. Единственное знакомое лицо оказалось маской мучителя, золотая макушка впереди не внушала оптимизма и тем более улыбки.
Это не был бег на скорость, мы все должны были прийти к конечной точке вместе, как команда. Но никто явно не испытывал командного духа, а голограмма непропорционально крупного красного флажка вдали на одном из холмов и не думала приближаться. Рядом со мной на одном уровне бежал высокий темнокожий парень, достаточно крупный по телосложению. Было совершенно непонятно, почему он не впереди, почему его модификация не позволяет ему бежать быстрее. Нашивка на его груди мелькала и вздрагивала от бега, не позволяя прочесть, кем он хочет быть. Смуглая девушка справа с черными волосами, заплетенными в косички, периодически то обгоняла меня, то оказывалась чуть позади. Мне это представлялось маленьким соревнованием - не уступить ей, раз уж я уступаю практически всем.
В боку кололо. Это чувство было мне совершенно незнакомо, никогда прежде мой организм меня не подводил. Я знала, что подобное ещё ощущали люди в начале второго тысячелетия, но теперь обязательные генные изменения при рождении лишали нас этого в повседневности или, как я теперь обнаружила, при школьных нагрузках. Интересно, что видит Атон? В начале тренировки всем на руку приклеили маленькие пластыри, нам они ничего не показывали, видимо, передавали информацию ему. Сообщат, когда нужно будет вызывать медкапсулу?
Более половины пути уже пройдено. Легендарное второе дыхание не открылось. Я лишь один раз на бегу отпила из маленькой бутылочки воды, пристегнутой к комбинезону. Только бы дотерпеть, только бы не остаться позади всех. Смуглая девушка перешла на шаг, но через минуту снова меня нагнала. Может, и мне стоит позволить себе маленькую передышку? Разрыв между бегущими впереди, самыми выносливыми испытуемыми, и плетущимися позади всё увеличивался и ярко иллюстрировал, у кого есть дорогие модификации, а у кого их нет.
Климатоустойчивая ткань комбинезона не позволяла пронизывающему ветру проникнуть внутрь и захватить в свои ледяные когти тело, но головы это не касалось. Утро было весьма прохладное, а в этой климатической зоне от лета сохранялась одно только название. Кончики ушей отмерзали, нос тоже, хотя всему телу было очень даже тепло.
Прижав руки к ушам в надежде согреть их хоть на минутку, я допустила серьезную ошибку - перестала смотреть под ноги. Очередной камень появился словно из ниоткуда, я споткнулась, взмахнула беспомощно руками и растянулась на каменистой поверхности, приложившись щекой о выступающий среди редкой травы кусок горной породы. Несмотря на боль, я даже немного обрадовалась блаженному ощущению свободы от бега.
Но насладиться этим сладким моментом мне не дали. В мгновение ока Атон оказался рядом и поднял меня на ноги:
- Ну что же вы, Мирра? Вас в детстве не учили смотреть под ноги? - он осторожно ощупал щеку, затем достал из нагрудного кармана очищающий бактерицидный пластырь и аккуратно приклеил его, стараясь не приклеить вместе с ним растрепавшиеся волосы, которые резинка больше не фиксировала так же туго, как прежде.
Я лишь виновато пожала плечами, приготовившись бежать дальше. Он протянул руку и ухватил меня за плечо, пресекая этот порыв.
- Остановитесь. Глубоко вдохните. Почувствуйте всё своё тело. Где-нибудь ещё болит? - его рубленые фразы заставили меня всё сделать в точности. Вдох. Сосредоточенность. И сильная боль в правом колене.
Стингрэй увидел, как я сморщилась. Пришлось показать на колено. Он опустился на корточки и дотронулся пальцами до ноги, ощупывая ее и смотря на свою руку. Видимо, то, что там показывалось, удовлетворило его.
- У вас только сильная ссадина, наверняка рваная рана, перелома нет. Комбинезон не даст проникнуть внутрь инфекции, так что придется бежать дальше. Вы ведь справитесь, Мирра? - и улыбнулся, как и прежде, очень добро и понимающе.
- Да, конечно, я побегу, - я и не думала сдаваться, но было приятно, что он спросил и при этом улыбнулся. Кажется, его улыбка для меня становится наравне с вдохновляющей улыбкой Гагарина.
Я ещё раз взглянула на своё колено, которое сильно саднило. Кожей чувствовала кровь, которая стекала ниже по ноге. Но этого не было видно. Упади я хоть сто раз, ткань всё равно не порвется и не намокнет. Глубокий вдох. И вперед!
Атон бежал со мной наравне, постепенно приближаясь к отдалившейся группе. Не было сомнений, что сам он бы давно меня перегнал, но, видимо, ему хотелось убедиться, что я не свалюсь ещё раз. Вот стыдобища.
Я искоса взглянула на него, абсолютно невозмутимого и совершенно незапыхавшегося, и решилась спросить:
- У вас ведь есть выносливость, да?
- Да, - он мельком глянул на меня, - а ещё сила и скорость реакции. А вообще не стоит разговаривать, если хотите добежать до флага.
Но меня было не остановить:
- А у нас так теперь каждый день будет?
- Да, - короткий ответ. Легкая улыбка в этот раз показалась зловещей. Я бы на его месте смеялась вовсю, наблюдая за нами. А за мной в особенности.
Мы догнали группу, и я даже заприметила впереди по левой стороне ту девочку с косичками. Вот она - моя цель на сегодня. Надо бы её догнать. Но веселее бежать с Атоном, хотя он подстраивался под меня.
Тут курсант резко взглянул на руку и что-то там увидел, отчего быстро изменил направление и с нечеловеческой скоростью побежал вперед. Ту самую девочку больше не пришлось догонять. Она тоже упала, а он её поднимал и осматривал.
Вскоре я их перегнала и теперь равнялась на темнокожего высоченного парня. Финиш был уже близко, красный флаг заигрывал с ветром и нас так и манил, и, кажется, я поняла, что значит "второе дыхание". Дышать стало легче, а сильная боль превратилась в легкий зуд. Но что это по сравнению с близостью цели? Совсем немного осталось, подъем наверх под легким наклоном, камешки под ногами отскакивают и летят вниз, к оставшейся далеко позади девушке с косичками, темнокожий парень с наконец-то рассмотренной мной нашивкой "Шота Алиев. Медицина" задорно поглядывает на меня и вперед, на уже собравшуюся у флага группу людей. Атона среди них не было, наверное, всё помогал кому-то, но не время смотреть назад, когда остался последний рывок. Мы с Шотой финишировали почти одновременно и радостно переглянулись. По его лицу расплывалась победная улыбка, подозреваю, что на моем была такая же.