- А папа? - Сама не знаю, зачем спросила.
- Едва ли последствия коснутся его.
- Бабушка, но почему ты просто не можешь мне обо всём рассказать?
- И на это есть причины, солнышко. Поверь, если бы я могла, то не только бы рассказала, но и закрыла бы собой от всех напастей. - Погладила меня по волосам, как в детстве, целуя в макушку. Голос подрагивает. - Я почти прожила свою жизнь, прожить твою не могу, но очень постараюсь помочь во всём.
Если и было в этом дне что-то хорошее, то это утро. Время, проведённое в лаборатории, снова не дало весомых результатов. Вечер же, начавшийся с вестника от отца, в котором папа сообщил о приезде Дортконда, добил меня окончательно.
Глава 9.
Чинно ковыряя вилкой, я исподтишка разглядывала графа, сидящего напротив.
Я всегда была очень влюбчивой. И очень разлюбчивой. Розовое облако часто накрывало меня в первые минуты знакомства. Примерно так же быстро оно и растворялось. Например, стоило собеседнику открыть рот. Бывало, возвышенное чувство длилось и подольше, пока на горизонте не появлялся кто-то посимпатичнее или поязыкастее. Никогда ещё, моя эта слабость, не доставляла мне беспокойства. Максимум, до чего доходило, - кадра в голове, я с объектом нежных чувств, у алтаря.
Лет до … до недавнего времени именно так и выглядели мои мечты и влюблённости. С пол года назад изображения приобрели неожиданно-откровенный окрас. Если покорректнее, - моменты свадьбы опускались, сразу переходя к первой брачной ночи.
По иронии судьбы, впервые влюбилась я именно в Дортконда. Тогдашней мне, восьмилетний девочке, он, друг отца, сорока одного года от роду, показался эталоном мужественности и красоты. И пусть я быстро забыла о первой привязанности, но не исключаю, что девять лет назад так оно и было. Возможно. Кто его сейчас разберёт.
Сейчас же передо мной сидит старик. Его круглое лицо по-старчески провисает, что выглядит особенно мерзко в невольном сравнении с сидящим рядом Эукой. Маркиз вот красив. Даже презрительный взгляд его не портит, а рот, уголок которого вечно приподнят, хочется потрогать рукой. Высокий, идеально гладкий лоб прорезается складками лишь в задумчивости, не от возраста.
И не рядится, как франт. Только в поезде я видела его не по форме, жених же, предпочитает светский костюм.
По всем статьям минус.
Никто меня не трогает. Ужин протекает светски-благородно. Папа увлечён разговором со старым другом, искренне радуясь встрече, Дортконд с не меньшим упоением отвечает отцу своими тонкими губами.
Не представляю, как можно целовать такие губы … Его кожа лоснится от жары, заставляя меня постоянно вытирать руки о салфетку …
Карие глаза, кажется, ни разу и не взглянули на меня. Создатель! Ну зачем ему невеста? Неужели такие старики, как он, могут ещё интересоваться девицами? Вот бы ты что-то сделал, чтобы он сам взял и передумал жениться на мне?!
- Леди Эльташа, позвольте проводить Вас? - Спокойный, уверенный. Совершенно не соответствующий возрасту, сильный голос.
Точно. Ужин закончен и почтенная публика сейчас перекочует в гостиную для увлекательной беседы, партии в преферанс, или чем там ещё развлекают гостей.
Сдержанно придерживает за локоток, даже не пытаясь дотронуться до голой кожи. И на том спасибо.
По залу понеслись звуки музыкальной шкатулки, активированной бабушкой. Лёгкая, ненавязчивая мелодия, под которую меня сопроводили до диванчика, а остальная часть честнОй компании уселась за карточным столом. Я и забыла! У нас же ещё инженер ни разу не обыгранный. Боюсь, что сейчас будет первая и последняя его игра в этом замке.
- Вы всегда так немногословны? - Задумчиво поинтересовался будущий муж.
- Что есть, то есть. Едва ли меня можно назвать болтливой. - Заставив себя, всё же продолжила. - А Вы? Любите разговоры?
- Смотря какие и с кем. Но не всякие уж точно.
Сидя рядом, так близко, сейчас я смогла рассмотреть его гораздо лучше. Увиденное не радует вообще. Особенно тонкая полоска кожи, мелькнувшая между рукавом рубашки и перчаткой.