Официант забирает оплаченный счет. Мы поднимаемся, чтобы уходить. Стелла оглядывается и машет рукой — чао, мол, мы пока остаемся.
В следующие выходные Ира жаждет «разумного и вечного, а не эти ваши пивняки с танцами», поэтому мы решаем съездить на экскурсию за город. Но то да се, организацию поездки некто на себя брать не хочет, и дело в итоге заканчивается походом в крепость. В наличии отдельные куски природы, красивые виды и большие железные экспонаты. Все, что надо для счастья.
Мы встречаемся в три часа дня у ворот. Близняшек нет.
— Не дозвонился, — пожимает плечами Димка. — Наверно, опять с матерью проблемы. Может, наконец все-таки померла?..
— Хорошо бы, — кивает Соня.
Мы покупаем билеты в крепость и идем бродить по щербатому асфальту и бетонным плитам между пушек, танков и бронемашин, выкрашенных серой краской. На некоторые разрешено забираться. Я влезаю за артиллерийскую установку Б-13—3С и смотрю сквозь прицел на недостроенный мост через Золотой Рог. Его обещали сдать в этом году но, как обычно у нас в стране бывает, сроки давно прошли — власти клянутся и божатся, что «уж к лету две тысячи тринадцатого…» Ха. Я стучу кулаком по стальной обшивке и представляю, как расстреливаю несостоявшийся мост, он разлетается на куски, и они падают, поднимая фонтаны брызг, в воду. Кому он будет нужен, этот ваш мост, после декабря?
Ира фотографирует Валеру в героических позах на фоне бронетранспортера, Димка куда-то пропал, а Соня вылезла на парапет и разглядывает море. Я подхожу сзади, обнимаю ее. Целую родинку на лопатке. У нее опять платок соскользнул с плеч.
— Обгоришь.
— Ну, обгорю.
— Больно ведь, — прижимаюсь губами к горячей шее.
Она отстраняется:
— Мне такой сон вчера снился. Брр.
— Да?
— Будто люди лежат на тротуаре рядком, как на витрине. Взрослые, маленькие, всякие. А кто-то приносит все новых и новых — за волосы. Я спрашиваю — «почему за волосы?» И он отвечает — «мы их срезаем, и потом не перехватываем»…
— А дальше? — я зарываюсь носом в ее волосы и шумно дышу. Пахнет розовым маслом и кисло-сладким Light Blue от D&G.
— Я проснулась.
— Ну, вот, на самом интересном месте.
— Дурак. Знаешь, как страшно?
— Не знаю.
Я и вправду не знаю. Когда в понедельник, перещелкивая каналы, я случайно попадаю на криминальную хронику и вижу колтун рыжих волос в полиэтилене, который следователь называет «вещественным доказательством»… Просто не знаю, как реагировать.
Бояться?
Ужасаться?
Или… завидовать?
Так и не определившись с реакцией, я просто тупо смотрю. И слушаю. Про изуродованные трупы двойняшек, найденные в лесополосе за городом. Оскальпированные. Кому-то явно не давали покоя их рыжие волосы. И бегущая строка внизу экрана: «Если кто-то может помочь следствию, звоните по телефонам…»
Я не звоню.
Собирают только полностью созревшие плоды, срезая их острыми мачете. Затем разрезают плоды вдоль на 2–4 части, высвобождают из липкого желатинового слоя зерна и оставляют их на несколько дней бродить под действием собственных ферментов и диких дрожжей.
Эта операция придает зернам неповторимый шоколадный аромат. Потом какао-бобы сушат на солнце, разложив на циновках или специальных бетонных площадках. На этом предпромышленная подготовка изготовления шоколада заканчивается.
Ира ложится на спину и «зависает» в воде, едва шевеля кистями рук. Сейчас, при свете луны, она ужасно похожа на русалку. Валера шумно фыркает, плавает на спине, изображая кита. Димка на берегу расшнуровывает кеды и рассказывает Соне, как родители пытаются выжить его из квартиры. Доносятся обрывки фраз:
— …Сами подарили, теперь — отбирать? Выкусят… Ну, счета не плачу. Пока они бумажки соберут, чтобы отключить мне коммуналку, в тартарарах все будем уже… Поздно спохватились.
Мы слышали эту волынку сто раз, как минимум. На одной стороне баррикад упорствующий в своем нежелании учиться и работать сын, на другой — обеспокоенные родители. Они почему-то не желают принимать аргумент о неминуемом апокалипсисе, из-за которого все виды социальной деятельности теряют смысл. Хотят наставить ребенка на путь истинный. «Ребенок» тем временем пытается успеть попробовать все.
Например, ночное купание в водохранилище. Под светом луны и укоризненными «взглядами» плакатов «Купаться строго запрещено!».
— Строго купаться! — тихо смеется Ира.
Вода к августу прогрелась — такое впечатление, что плывешь с теплом молоке. Никакого сравнения с холодным грязным морем. Надо бы почаще приезжать сюда. Морока, конечно, пробираться через бурелом и лезть через дыру в заборе, но результат того стоит.