— Спасибо, Алекс. — Джон нервно сглотнул и попытался изобразить улыбку.
— Ты очень занят? Может быть, выпьем чаю? У меня как раз небольшой перерыв на отдых. Сможешь вырваться?
— Да.
Джон не хотел никуда идти. О чем говорить с Алексом, он не знал. Всё это было обременительно и сложно. Вдруг… Но он почему-то не отказался, хотя решительное «нет» умел говорить всегда.
Небольшой кабинет Алекса был прост, даже несколько аскетичен.
— Ты получил заведование? — удивленно поднял брови Джон, а про себя подумал, что всё это время его жизнь была сродни летаргии: вроде бы он был, но, тем не менее, отсутствовал.
Шерлок, черт побери! Шерлок…
— Чай или кофе? — Голос Алекса вывел Джона из вновь охватившего его ступора.
— Всё равно.
— Джон, тебе не должно быть все равно. — Алекс смотрел внимательно и немного грустно. — Ты всегда должен знать, чего хочешь и зачем.
— Тогда чай, — улыбнулся Джон, почувствовав внезапное облегчение. — Я буду чай.
— А вот это уже лучше. — Алекс улыбнулся в ответ и продолжил, занимаясь приготовлениями: — У меня тоже… был очень хороший, верный друг, и он тоже… Его больше нет.
Джон от неожиданности окаменел. Меньше всего он ожидал подобного разговора. Почему-то запылали лицо и шея, словно Алекс застал его за чем-то постыдным, тайным и тщательно оберегаемым от людей.
— Джон, ты должен смириться. Это трудно. Кому, как не мне, это знать. Часть тебя… Огромная часть тебя уходит, растворяется в пустоте, а ты не можешь её ухватить, как бы ты ни старался. Вокруг столько людей, а ты один, и тебе до жути страшно и очень холодно. Да что говорить!
Алекс разлил по чашкам золотистый напиток и снова улыбнулся.
— Этот чай очень вкусен. Я готовлю его сам, смешивая несколько разных сортов. Попробуй.
Но Джон не почувствовал вкуса.
— Алекс, я не хочу…
Но Алекс как будто его не слышал.
— Мы прошли с ним сквозь адово пекло. И ни единой царапины. Представляешь? А потом за два он месяца сгорел от скоротечной саркомы здесь, в Лондоне, и умер у меня на руках. Всё. Так бывает. — И задумчиво добавил: — Бывает и так… Я выжил. Ты тоже выжил. Значит, мы с тобой стоим жизни, Джон.
Джон пил мелкими глотками горячий чай и жадно впитывал каждое слово. Если бы он знал это раньше! Он поддержал бы Алекса, выслушал, помог справиться с болью. Если бы он только знал…
— Ты никогда не рассказывал.
— Зачем? К моменту нашего знакомства эта страница моей жизни была уже перевернута.
— Что?! — изумился Джон. — Но как…
— Я же не сказал — забыта. Такое забыть нельзя. Но я решил ради Грейс… Это моя жена. Я решил продолжать жить и радоваться, насколько это возможно. У меня сын. Замечательный парень! У меня Грейс. Всё нормально. Держись на плаву, Джон. И не сдавайся. Теперь ты не один.
Джон ушел от Алекса окрыленный и весь день в его голове настойчиво звучало: «Ты не один». Вечер они с Мэри провели дома, и Джон рассказал ей об Алексе, об их разговоре, наполнившим его новой надеждой. Он целовал притихшую Мэри в глаза и таял от нежности. Их близость тоже была пронизана нежностью, и Джон уснул, счастливый и освобожденный.
*
Вскоре Алекс пригласил их на ужин, и это был один из самых прекрасных вечеров за всё последнее время. Джон восхищался Алексом, его несломленностью и мужеством, его способностью принимать жизнь такой, какая она есть, не предъявляя ей счет, не требуя больше, чем она в состоянии ему дать. Это было очень мудро. И очень по-мужски.
Грейс говорила мало, но всегда по существу, радуя гостей своим легким характером и прекрасным чувством юмора. Вино и свечи, уют и тепло — Джон наслаждался всем этим, мечтая о таком же удобном, красивом доме, о тенистом ухоженном саде и долгой прекрасной жизни, на пороге которой он сейчас стоял.
*
— По-моему, нам пора подумать о другой квартире. Большой и светлой. Ненавижу это… место. — Джон оглянулся вокруг, словно недоумевая, как вообще мог здесь оказаться.
Они уже вернулись домой и сидели, забравшись с ногами на видавший виды диван. Мэри прижималась к нему плечом, и Джон невесомо гладил её пушистые мягкие волосы, ласкал её теплую шею, тихо радуясь присутствию в его жизни этой маленькой женщины, неожиданно подарившей ему воскрешение.
*
На следующий день позвонила Молли.
========== Глава 4 Звонок Молли часть 1 ==========
Этот день был наполнен особенным смыслом и особенной радостью. Такого воодушевления Джон уже не помнил. Так было только тогда, в те далекие времена…
Нет, не надо об этом. Больше не надо…
Даже женившись на Мэри и узнав недоступное ранее удовольствие проснуться рядом с теплым, тесно прильнувшим телом, до которого очень легко дотянуться и провести ладонью по ровно вздымающейся груди, услышать спокойное биение сердца и облегченно вздохнуть — не один, даже тогда Джон не строил планов на будущее. Он просто жил, наслаждаясь самой возможностью чувствовать что-то ещё, кроме отчаяния и боли.
Теперь, впервые за долгое время, он впустил в свое сердце надежду. Это было так ново и так прекрасно, что весь день с его губ не сходила улыбка, и даже не покидающее чувство вины перед Шерлоком не смогло омрачить его радужного настроения. Он энергично передвигался по зданию клиники, шутил с больными и персоналом, звонил Мэри безо всякой на то причины и улыбался, слыша в её голосе счастливые нотки.
«Я куплю ей сегодня цветы. Много цветов. А Шерлок…»
Джон продолжал улыбаться.
Впервые он позволил чувствам, тщательно замурованным в тайниках своего сердца, излиться открыто и свободно: самоотверженная привязанность к Шерлоку, счастье иметь рядом такого друга, восхищение и преклонение, преданность и верность до конца. Всего было так много, и всё это всегда принадлежало Шерлоку. Шерлок был его жизнью, что уж теперь скрывать, тем более от себя самого. Никогда У Джона не было человека ближе, чем он. Потеря столь неразрывной связи неизбежно вызвала ту страшную ломку, которая подвела его к самому краю. И если бы не Мэри…
Сейчас, когда Джону впервые за долгое время хотелось жить, он понимал, от чего уберегла его встреча с Мэри. Он не смог бы пережить потери. Нет. Время почему-то не лечило раны, напротив — с каждым днем они становились глубже и болели сильнее. Сегодня Джон дышал полной грудью, сегодня он искрился радостью и разговаривал с Шерлоком, как с живым.
И впервые это было легко.
«Шерлок, ты бы порадовался вместе со мной, ты был бы доволен моим выбором. Я знаю. Мэри… Она настоящее сокровище. Я её очень…»
Почему-то он замер, напряженно прислушиваясь к себе.
Любил ли он Мэри? Наверное, да. Джон никогда ещё не испытывал чувства, лишающего способности трезво мыслить и здраво рассуждать. Всепоглощающего. Ему не с чем было сравнить то, что согревало сердце, когда он смотрел на нежно улыбающуюся жену.
Да, конечно, это любовь. Конечно.
«Глупые мысли. Неуместные сомнения. Ах, Шерлок… Ты бы сразу всё понял!»
Джон рассмеялся, представив, как он обращается за советом к другу. Представил Шерлока, его недоуменный взгляд, его скептически изогнутую бровь. О чем ты, Джон? Что ты хочешь услышать? Я ничего не смыслю в любви.
Джон моргнул, и щеку обожгло неожиданной влагой.
Именно в этот момент, ни минутой позже, раздался звонок.
Звонили очень настойчиво, но почему-то, охваченной иррациональной паникой, Джон боялся ответить. Страх пронзал до холодных мурашек, делая тело слабым и уязвимым. Его тихое вымученное «слушаю» прозвучало хрипло. Мгновенно увлажнились и задрожали ладони, едва удерживая выскальзывающий из рук телефон.
— Здравствуйте, Джон.
Неожиданно стало темно, и Джон с усилием тряхнул головой, пытаясь отогнать накрывающий мрак. Он сразу её узнал, но всё же для чего-то спросил осипшим от волнения голосом: — Кто это?
— Молли. Вы меня не узнали?
— Узнал.
Затянувшаяся пауза вытягивала из Джона последние силы. Он не понимал, почему так глупо напуган, но дрожь усиливалась с каждой минутой. Этот звонок из прошлого в одно мгновенье перечеркнул настоящее. Старательно выстроенные стены рухнули. Вернулась боль, и оказалось, что её не стало меньше, напротив — со временем она разрослась как ядовитая чёрная плесень, завладев душой Джона всецело. Самообман - штука хорошая, но хрупкая, как первый осенний ледок.