Бесспорно, Молли хотела сказать что-то важное, но нерешительно медлила, и от этого Джона начало лихорадить.
— Мне необходимо поговорить с вами, Джон.
В глазах вновь потемнело, и Джон сжал телефон так сильно, что на ладонях выступили багровые полосы.
— Молли, я не вижусь ни с кем после того, как… Одним словом, я не смогу.
— Джон, это очень важно, поверьте. Вы должны меня выслушать. Пришло время.
Пришло время? Время для чего? Тошнотворная муть сдавила горло, не позволяя задать простые вопросы, словно услышав на них ответ, Джон не сможет справиться с тем, что его ожидает. Слова выплеснулись вместе с этой мутью, но легче не стало: — Хорошо. Где мы встретимся?
— Где вам удобно.
— Только не у вас. Я не могу…
— Конечно, Джон. Я же сказала, где вам удобно.
— Тогда в Квин-сквере. В шесть.
В шесть. Джон вдруг подумал, что сегодня в шесть часов вечера вся его жизнь изменится навсегда.
========== Глава 4 Звонок Молли часть 2 ==========
Он предупредил жену, что задержится, ничего не сказав ей о предстоящей встрече.
— Джон, что случилось?
Видит Бог, он старался как мог не выдать голосом своего волнения, и даже пытался улыбаться. Но Мэри чутко уловила и нервную дрожь, и нервные спазмы горла.
— Ты болен?
— Всё в порядке, любимая.
Впервые Джон её так назвал и почему-то очень испугался собственных слов. Как будто только что он перешагнул черту, переходить за которую было ещё не время.
Мэри прерывисто вздохнула и тихо попросила: — Не задерживайся надолго, я… так соскучилась по тебе, Джон.
*
В парке было многолюдно. Наступающий вечер обещал быть безветренным и теплым. В такой вечер хорошо неспешно прогуливаться, вдыхая пряный запах опадающей листвы и последних осенних цветов, и ни о чем не думать. Просто существовать. Джон очень любил осень. Она редко навевала на него тоску. Особенно после того, как в его жизни появился Шерлок.
Когда Шерлока не стало, Джон прихода осени не заметил, как не замечал ничего вокруг.
Это была первая осень, которой он мог бы по-настоящему насладиться.
Молли изменилась за это время, став интереснее, ярче. Она похудела, и эта неожиданно благородная худоба придала ей утонченности и изящества. Исчезла суетливая угловатость движений, а взгляд перестал быть мечущимся и смущенным. Волнистые волосы живописно рассыпались по спине, и их медовый отлив вызвал в Джоне неожиданное желание медленно провести по ним ладонью, вдохнуть их сладкий аромат.
Молли казалась… очень родной.
«А ведь она была в Шерлока влюблена», — внезапно подумал Джон и вспомнил свою неуместно ревнивую реакцию на это открытие тогда, в той жизни… Как смешно и нелепо.
Какая его охватила тоска! Всё их с Шерлоком прошлое — небольшая гостиная на Бейкер-стрит и слабое мерцание камина; ссоры и вечные пререкания друг с другом; долгие зимние вечера, зачастую молчаливые, но неизменно уютные, когда не нужны слова, когда хорошо и так; ночная тишина квартиры; заспанный Шерлок, лениво пьющий на кухне утренний кофе, — обрушилось на него и сразу затмило собою всё.
Развернуться и немедленно уйти. Всё его существо сейчас требовало именно этого. Не надо было соглашаться на встречу, не надо было видеть изменившуюся, но тем не менее ту самую Молли.
Уйти. Пока не поздно. Пока боль скрутила не слишком сильно. Уйти.
Но он подошел к сидящей на скамейке девушке и поздоровался.
Она вскочила порывисто и немного испуганно, словно не ожидала его увидеть. Или уже не надеялась.
— Джон…
— Я опоздал?
— Кажется, нет… Не знаю. Я не следила за временем.
— Замечательно выглядите.
— Спасибо. Прогуляемся? Или…
— Останемся здесь. У меня был не очень спокойный день.
— Конечно.
Они присели на скамью и натянуто замолчали. Никто из них не начинал разговора первым, и с каждой минутой неловкая пауза становилась длиннее. Джон смущенно кашлянул, и Молли сразу же встрепенулась, повернувшись к нему всем корпусом.
— Я слышала, вы женились? Поздравляю.
— Кто вам это сказал? — удивился Джон и сразу же понял, как странно выглядит его удивление. В конце концов, они на одной планете. Это он, Джон, всё это время пребывал в своем, обособленном мире, куда никого из прошлого не допускал. А все остальные продолжали жить, общаться, делиться новостями. Джон вздохнул и слегка улыбнулся.
— Глупо звучит.
— Мне рассказал об этом Грег… Инспектор Лестрейд. — Молли тоже улыбнулась и, кажется, ей стало немного легче. — Вы счастливы, Джон?
Почему-то этот вопрос застал Джона врасплох. Он пришел сюда не за этим. Кроме того, в словах Молли он уловил скрытый, но услышанный им подтекст. Упрекнула? Но почему?! За что?!
— Молли… — Джон не стал отвечать и переменил тему: — Вы пригласили меня для разговора. О чем?
— О, простите, — вспыхнула Молли и нервно поправила волосы. — Я так растеряна…
Она открыла и снова закрыла сумочку и неожиданно сказала: — Вас не было на похоронах.
Какого черта?!
Джону стало трудно дышать.
— Я был болен. — Унизительное чувство, что приходится оправдывать свою невменяемость в те страшные дни, полоснуло резко и больно. — Вы же всё знаете.
— Господи, Джон, — Молли испуганно вскинула на него глаза, — вы неправильно меня поняли! Видимо, мои слова прозвучали упреком. Я бываю порой так нелепа. Простите.
Она достала из сумки носовой платок и крепко зажала его в побелевшем от напряжения кулачке, словно этот маленький, тонкий клочок батиста сможет помочь ей наконец произнести то, ради чего она и пришла в этот сквер.
Сердце Джона дрогнуло от жалости, и он решил ей помочь.
— Молли, вы хотите рассказать мне о… его смерти?
Девушка заметно вздрогнула и отрицательно качнула головой.
— Нет. Я хочу рассказать о его жизни.
Джону показалось, что он ослышался.
— О его жизни? — удивленно переспросил он. — О чем это вы? Неужели вы полагаете, что можете знать о его жизни больше, чем я? Разве такое возможно?
Он вдруг почувствовал легкую злость. Как будто право знать Шерлока лучше, чем кто бы то ни было, у него сейчас безжалостно отнимали, лишая заслуженной привилегии быть ему самым близким человеком на свете.
— Это я жил с ним под одной крышей! — горячился он, но Молли его перебила.
— Он пришел ко мне в тот ужасный вечер…
Джон слушал тихий монотонный голос и ничего не понимал. Слова отскакивали от его сознания, как горошины от стены. Он заворожено смотрел на медленно шевелящиеся губы девушки, тщетно пытаясь вникнуть в суть и смысл того, что они произносили.
Молли рассказывала подробно и долго, и с каждой минутой Джону становилось всё труднее, всё невозможнее дышать полной грудью, видеть её залитое слезами лицо, слышать звуки окружающего его мира.
Захотелось немедленно встать и уйти. Убежать, спрятаться от собственного тупого непонимания, от охватившего тело жара, от струящегося по спине пота, уже насквозь пропитавшего рубашку. Хотелось увидеть Мэри, прижаться к ней и плакать долго и горько, пока не растает в груди ледяной, обжигающий холодом ком.
Он резко поднялся, прервав Молли на полуслове.
Эту муку невозможно терпеть! Вязкая каша слов, складывающихся в предложения и фразы, истязала его отказывающееся что-либо воспринимать сознание.
«Потом… Потом… В следующий раз. Я всё равно ни черта, ни дьявола не понимаю!»
— Мне пора. Было очень приятно встретиться с вами, Молли. Надеюсь…
— Джон!
От её отчаянного крика сердце испуганно сжалось.
— Вы совсем не хотите видеть его?
«Господи, помоги мне понять, что происходит! Помоги! Пожалуйста, Господь милосердный…»
— Кого?
— Шерлока… Шерлока, Джон. Он жив.