— Сантименты, Джон, — усмехнулся Шерлок, но в глазах его разливалось тепло, и едва заметно дрожали ресницы.
И снова хотелось его обнять, почувствовать ладонями живое тело, убедиться в который раз, что это не сон, что это, черт бы его побрал, настоящий Шерлок, его дорогой и единственный друг.
— Да, сантименты, — послушно согласился с ним Джон, а про себя подумал: «Конечно, сантименты, Шерлок. Только кто же из нас двоих только что плакал в прихожей, шмыгая носом, как пятилетний мальчик?»
Они ещё долго болтали о пустяках, о каких-то несущественных на первый взгляд вещах, но каждая мелочь была интересна и очень важна, каждое произносимое кем-то из них слово не имело для обоих цены.
Не говорили они лишь о главном.
Оба боялись серьёзного разговора и оттягивали его, как могли.
— Ты мне расскажешь? — наконец не выдержал Джон.
— Да. — Шерлок напрягся, и в его в голосе сразу же появились виноватые нотки. — Я обязательно обо всём расскажу. Но не сейчас. Не сегодня. Тебя, наверное, ждут…
От этих неожиданных слов Джон на мгновение замер. Ему вдруг показалось до абсурда нелепым то, что надо куда-то идти, что отныне это не его дом, что сейчас за ним закроется дверь, и Шерлок останется здесь один, без него.
Поверить в это было не менее трудно, чем в неожиданное воскрешение самого Шерлока.
Он совершенно забыл о Мэри, об их доме, который ему почему-то снова захотелось назвать Местом… Это было неправильно, нечестно, несправедливо. Но это было именно так.
— Ты знаешь, что я женат? — тихо спросил он.
— Я знаю о тебе всё, — так же тихо ответил Шерлок. — И я рад за тебя, Джон. Ты должен быть очень… ей благодарен.
— Её зовут Мэри.
— Я знаю.
Знает, но по имени не назвал…
Вся тяжесть этого бесконечного, трудного дня внезапно навалилась на Джона и согнула плечи. Надо идти домой. К Мэри, которая ждала его и волновалась, и которой он даже не позвонил.
Но уйти невозможно. Хочется слиться с креслом, врасти в него навсегда, навеки. Ведь это его кресло…
Очарование встречи исчезло, и Шерлок сразу это почувствовал.
— У нас ещё будет время. Много времени. — Всеми силами он пытался придать голосу уверенность и бодрость. — А сейчас ты должен идти.
— Много времени… — повторил Джон, даже не пытаясь скрыть от него горечь и боль. — Конечно, ты прав. А сколько его у нас украли, Шерлок?
Отчаяние и обида захлестнули так сильно, что глазам снова стало горячо от упрямо сдерживаемых слез. Джон с трудом поднялся с кресла, оглядываясь вокруг так, будто никогда больше всего этого не увидит, будто двери Бейкер-стрит для него закроются навсегда.
— Джон. — Шерлок быстро поднялся и, подойдя, до боли сжал его предплечья, заглянув в усталые, сразу же ставшие больными глаза. — Джон, мы не виноваты. Слышишь? Это была смертельная битва, и я в ней победил.
- Без меня.
- С тобой. Только с тобой. Без тебя мне не справиться. Поэтому я здесь, как бы ни изменились наши жизни. Всё будет хорошо. Всё уже хорошо. Завтра мы снова встретимся. Ты познакомишь меня с женой. Миссис Хадсон с таким восторгом о ней говорила. Джон… Джон!
— Да, Шерлок. — Слабая улыбка тронула губы. — Я очень глупо себя веду. Мне действительно пора уходить.
И он мягко высвободился из горячих рук.
Шерлок проводил его до дверей, и они ещё долго топтались в прихожей, говоря банальности, улыбаясь и договариваясь о завтрашней встрече.
Уходя, Джон обернулся и жадно вгляделся в побледневшее, натянуто улыбающееся лицо.
— У тебя очень сильные руки, — неожиданно для самого себя произнес он и шагнул за порог.
*
Мэри не спала. Она выбежала навстречу, едва заслышав его шаги.
— Джон, дорогой, где ты был? Я страшно за тебя волновалась.
Джон обнял её подрагивающие в нервном ознобе плечи и порывисто притянул к себе, целуя макушку и невидяще глядя прямо перед собой.
— Шерлок вернулся. Он жив.
Мэри ошеломленно молчала, и плечи её задрожали ещё сильнее.
Она не сомкнула глаз до рассвета. Лежала рядом и смотрела на любимую до дрожи спину своего мужа.
«Он мой муж. Он мой. Он мой. Только мой, — повторяла она про себя снова и снова. — Его лучший, единственный друг оказался живым. Это же так замечательно, так неожиданно и… замечательно».
Он столько выстрадал, так мучительно тосковал. Она же видела всё! И его сны… Как он метался рядом с ней на постели, как вздрагивал и стонал во сне! Кто мог вызвать эти глухие стоны? И эту дрожь?
Теперь он успокоится и перестанет видеть его во сне. Теперь в их жизни не будет этой неравной борьбы с воспоминаниями. Всё будет прекрасно. Какое неожиданное счастье… Как в сказке.
Но почему ей так страшно? Почему чувство потери разрывает ей сердце? И почему она не хочет видеть Шерлока Холмса? Никогда.
Сегодня муж впервые не поцеловал её перед сном…
========== Глава 7 Пойми же меня, наконец ==========
Шерлок снова падал, и Джон снова бежал к нему, панически боясь, что сердце не выдержит, и он рухнет замертво, не успев добежать, помочь, спасти… Но, с трудом передвигаясь на отказывающихся повиноваться ногах, готовый даже ползти последние несколько дюймов, он всё же оказывался рядом с лежащим на сером асфальте Шерлоком, падая на колени и панически боясь прикоснуться к застывшему в изломанной позе телу.
Но на этот раз в его сне Шерлок был ещё жив, и с забрызганного кровью, застывшего, словно бледная восковая маска лица на Джона смотрели полные жизни глаза.
— Мне больно, Джон…
Сердце сгорало от боли и отчаяния, Джон протягивал к Шерлоку руки, но неведомая сила далеко отбрасывала его от лежащего тела. Он тянулся к нему, крича во весь голос, но звуки тонули в образовавшейся вокруг пустоте. Джон знал, что Шерлок, превратившийся в небольшой темный сгусток, в этот миг умирает, и умирает в полном одиночестве…
Это был, пожалуй, самый худший из его кошмаров.
Джон проснулся, трясясь будто в лихорадке, испуганно озираясь и натягивая на себя одеяло, пытаясь хотя бы немного согреться и унять колотящую дрожь.
«Умер… Умер…» — билось в его голове.
«Жив!»
Джон застонал, уткнувшись лицом в подушку.
«Жив…»
Сегодня в это трудно было поверить.
Эта квартира, эта кровать были так далеки от Бейкер-стрит и от Шерлока, словно находились в другом измерении.
Звук смс заставил Джона резко вскочить с постели и кинуться к лежащему на столике телефону.
«Доброе утро, Джон».
Это не сон! Он действительно жив. Жив, чертов бродяга!
Джон заметался по спальне, набрасывая на плечи халат и одновременно набирая знакомый номер.
— Привет, — опередил его улыбающийся голос. — Надеюсь, я не разбудил тебя?
— Шерлок… Когда увидимся?
— Когда захочешь.
— Шутишь?
— Я… дома, Джон, и никуда не уйду. Так что, всё зависит лишь от тебя. Планируй свой день и вечер. Звони.
Джон прижимал телефон к уху так крепко, как будто боялся что-нибудь пропустить, не расслышать, и это обязательно будет самым главным, без чего потеряется смысл; что исчезнет вдруг тихий голос, растворится в потоках времени, и снова навалится тяжесть, которую на этот раз выдержать будет уже не по силам.
— Скажи мне, пожалуйста: «Я Шерлок Холмс».
— Джон, — голос уже не улыбается, голос смеётся, и это такая редкость для Шерлока, — не валяй дурака! Между прочим, миссис Хадсон печет какие-то плюшки, и я - тот, кто будет их сейчас есть. А миссис Хадсон своими плюшками не разбрасывается. Так что, это действительно я.
— Какой ты болван! — улыбнулся Джон. - Иди, ешь свои плюшки и целуй за меня миссис Хадсон. Мне пора в душ. До встречи. - И вдруг крикнул так громко, что сам испугался: — Шерлок!
— Что, Джон?
— С тобой всё в порядке?
— Всё замечательно, Джон. Всё просто замечательно. Пока.
«Ему одиноко».
Сердце сжалось тоскливо и горестно. И всё же самым главным было то, что он в любой момент сможет увидеть живого Шерлока, услышать его неповторимый голос. Такого щедрого подарка от жизни Джон не получал ещё никогда.