Мне скоро сорок, и я не намерен делать из собственной жизни эксперимент. Слишком всё затянулось. Ау, Шерлок, с тобой всё в порядке? Думаю, нет. Уверен, что нет. Вот и мне хреново до тошноты. Хочу к тебе. Хочу видеть твои глаза. И целовать их каждую ночь.
Не отвечал он достаточно долго, но, пристроив телефон на груди и закрыв глаза, Джон с настойчивой злостью давил на кнопку вызова снова и снова. Давай, Шерлок, давай.
— Слушаю.
— Это хорошо, что ты наконец-то слушаешь. — Он и в самом деле чувствовал злость. Распоряжаться жизнью Джона Ватсона — кое-кто посчитал такое возможным? Хрен тебе. — Между прочим, комнату мне сдала миссис Хадсон.
— Я знаю.
— Ну, а если знаешь, пошел к дьяволу. Кто ты такой, чтобы решать, где мне жить?
— Ты чем-то расстроен, Джон, и срываешь на мне раздражение.
Кубарем скатившись с дивана и зная наверняка, что в последний раз сотрясает его натруженные пружины, Джон проорал в телефон: — Мать твою, не доводи до греха! И знаешь, ты сейчас очень похож на брата. Как никогда.
— Что-что?
…Застав его на пороге и указав глазами на два увесистых чемодана, Шерлок ворчливо заметил: — Сколько вещей. Здесь все твои свитера?
— Не все. Один на мне.
— Это их ты собирал столько времени?
…Шерлока он сегодня не ждал. От обилия впечатлений голова соображала с трудом, и Джон не был уверен в собственной реакции на появление Шерлока в спальне — не исключено, что запустил бы в него подушкой. И не потому, что продолжал злиться (бога ради, конечно же, нет, злость прошла через пару минут), а потому, что именно эту, возможно, последнюю ночь почему-то хотел провести один. В своей комнате. На своей кровати. Один. И это много для него значило. К тому же Джона и без того трясло с головы до пят — начиная с момента, когда ключ оказался в замочной скважине, когда распахнулась входная дверь, и он решительно переступил порог, по возможности игнорируя страшную слабость в коленях. Когда выглянула из своей квартиры удивленная миссис Хадсон и, ахнув, прижала ладошки ко рту. Когда наверху появился Шерлок — безумно красивый и до спазмов в горле родной. Когда он спускался, держась за перила. Когда, подхватив чемодан, не оборачиваясь, преодолевал за ступенькой ступеньку — степенно, неторопливо, словно вышколенный британский дворецкий. Когда сам поднимался следом, жадно вглядываясь в резко обозначенные лопатки и для чего-то деловито считая шаги — один, два, три… Это уже было слишком. Внутри стонало и выло сумасшедшее пламя — любви и восторга, неверия и страха. Пик эмоционального перебора.
…Всё оказалось проще, чем он себе представлял. Широким жестом Шерлок распахнул перед ним дверь, молча пропуская вперед, и оба они, друг за другом, двинулись вглубь квартиры. В гостиной Шерлок опустил чемодан на ковер, затем снова поднял его и спокойно спросил: — Тебе помочь, или справишься сам?
— Справлюсь, — ответил Джон, оглядываясь вокруг, и не выдержал — вдохнул полной грудью. — Хорошо. — Голова закружилась, и дрогнул голос. Всё в нем кружилось и дрожало.
— Будет ещё лучше, если ты разденешься, отнесешь наверх свои свитера и примешь душ. Я позабочусь о чае. Ты голоден?
— Не знаю. Кажется, да. В клинике что-то перехватил, но это было давно.
В клинике он как сумасшедший считал минуты.
— Сегодня ты оперировал?
— Нет. Сегодня нет… Шерлок…
— Что?
Джон запнулся на долю секунды, и сказал, уже не скрывая ошеломления: — Поверить не могу.
— Придется, — улыбнулся Шерлок, и Джон мог смело поклясться, что он с трудом удержался, чтобы не шагнуть в его сторону… — Тебя снова ожидает нелегкая жизнь в этом доме. — Шерлок сделал короткую паузу. — Со мной. И, разумеется, с миссис Хадсон.
— С тобой.
Джон отнес чемоданы в комнату и неторопливо разделся, строго приказав себе не впадать в чувствительный раж. Да, это Бейкер-стрит, и пришел он сюда не в гости. Да, это его личная спальня, где он намерен завалиться в кровать и проспать до утра крепким сном человека, наконец-то направившего свою жизнь в нужное русло. И по-другому уже не будет, какие бы обстоятельства не обрушились на их с Шерлоком головы. Он дома. Но на этом можно остановиться, потому что всё остальное — избыточная экзальтация. И так начудил предостаточно… Вот распотрошить хотя бы один чемодан, тот самый, где майка и домашние брюки, где чистые носки и белье, дело полезное, а расхаживать по комнате с лунатичной улыбкой безумца, сидеть на кровати и восторженно хлопать глазами — глупейшая расточительность. И так немало прохлопано…
Он разобрался с вещами, и, захватив всё необходимое, отправился в душ, мечтая столкнуться с Шерлоком и одновременно этого избегая. Ему казалось, что под его пронзительным взглядом он непременно споткнется, выронит полотенце из рук и вообще будет выглядеть полным кретином. Не хотелось бы порадовать Шерлока в первый же вечер.
Но Шерлока не было. Зато из кухни тянуло слегка подгоревшим (ну это естественно) хлебом и едва уловимо — сыром, помидорами и ветчиной. Аромат, достойный принцев и королей. И настоящих счастливцев.
Джон улыбнулся и, наконец-то чувствуя облегчение, крикнул: «Эй, там, на кухне, я в душ».
От избытка счастья ломило грудь. Тело наслаждалось узнаванием: мышцы пели и сладко постанывали, босые ступни горели, пальцы бегло ощупывали и поглаживали. Тактильная оргия. Восторг. Экзальтация, мать твою, тут же осадил он себя, делая воду погорячее…
…Итак, Шерлока он сегодня не ждал. И конечно же Шерлок не появился. Кто б сомневался… Засыпая, Джон так и не смог до конца разобраться, доволен он этим фактом или раздосадован не на шутку. Но так или иначе, это была его комната, его кровать, и куда уж больше, черт побери?!
Утро начиналось весьма предсказуемо — с добротной эрекции. «Вот блядь, — усмехнулся Джон, окидывая взглядом неудобство внизу живота. — Отличный будет денёк. И отличная будет жизнь. Что же дальше? — думал он, потягиваясь и прислушиваясь к ощущениям — насколько настойчиво его тело требовало участия. — Интересно, это надолго?
Когда стало очевидным, что это надолго, он плюнул, сказал «черт с тобой» и, закутавшись в теплый халат, отправился вниз — зажечь* камин, вычистить зубы и приготовить завтрак.
*
Жизнь приобретала прежние очертания: двое мужчин, связанных общими интересами, общими планами и проявляющих друг о друге заботу. Привычная среда обитания, давно проторенные тропинки… Ничего необычного. За исключением неловкости, которая неизбежна, когда люди, вынужденные надолго расстаться, постепенно восстанавливают старые правила, когда совместный быт, как бы он ни был приятен и долгожданен, приходится налаживать заново.
«Будь добр, Шерлок, поторопись, и постарайся оставить мне хотя бы каплю горячей воды».
…ты теперь не один.
«Привет. Как дела? Не знаешь, где может находиться наш… мой старый словарь по криминалистике? Битый час пытаюсь его отыскать».
«На книжной полке. Как и всегда Там, где я вчера его обнаружил, не самое подходящее место для такого вида литературы, пришлось немного прибраться».
«Спасибо. Но с некоторых пор его место именно там — на прикроватной тумбочке в моей спальне».
…ты многое пропустил.
«Вот как? Не знал, что словарь тебе заменяет Библию. Непременно это учту».
«Скоро домой?»
«Ты знаешь расписание моего рабочего дня лучше меня самого. Осталась четверть часа, и если ничего не случится… Скучаешь?»
«Голоден».
«Понятно. Придется чуть-чуть потерпеть».
«Джон».
«Что, Шерлок?»
«Ты… Ты заходил в мою спальню?»
«А это запрещено?»
«Разумеется, нет».
«Успокойся, меня не было в твоей спальне. С чего вообще ты это вообразил?»
…скажи, чертов ублюдок, что до смерти хочешь, чтоб я там оказался, пусть даже в твоё отсутствие, и что давно уже сходишь с ума…
«Словарь, Джон…»
«А-а, понятно. Улика. Твой словарь валялся в ящике для столовых приборов. И не мешай мне работать».