Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы голова его отца появилась в пламени, его волосы все еще выглядели слегка взъерошенными. На его лице было хмурое выражение.
— Эдриан! — весело закричала троица, разыгрывая свое опьянение.
— Сегодня день матча! — воскликнул Маркус, — ты едешь в Лондон, чтобы посмотреть матч с нами или нет?
— Разве ты не получил мою сову? — его отец проворчал в ответ, — типично для вас, первый раз за целую вечность вы приглашаете меня на день, и я обнаруживаю, что у меня есть свои собственные планы.
— И в твоих планах есть ведьма? — спросил Кассий, приподняв брови.
— Ты знаешь, что у меня свидание, — нахмурившись, сказал Эдриан, — ребята, вы действительно уже забыли, что я написал в письме?
— Конечно, нет, — небрежно ответил Грэхем, — мы просто подумали, что ты, возможно, морочишь нам голову. Не могу поверить, что чертова Гермиона Грейнджер действительно согласилась бы иметь с тобой что-либо общее. Кроме того, в последний раз, когда мы разговаривали, мне показалось, что ты ее ненавидишь.
Его отец ухмыльнулся.
— Я думаю, мне просто была ненавистна мысль о том, что какой-то другой волшебник схватит ее, — сказал он с ухмылкой, — но теперь, когда она полностью в моем распоряжении, я очень привязан к ней.
— И она не возражает, что ты сплетничаешь о ней со своими друзьями? — сказал Маркус с широкой ухмылкой, — потому что, если это так…нам понадобятся подробности.
— Ха! — рассмеялся его отец с явной радостью на лице, — мы договорились рассказать близким друзьям только сейчас, пока все свежо. Так что мне лучше не читать об этом в «Ведьмополитене», Кассий, или я буду знать, что это ты проболтался.»
— Я бы не стал! — Кассий защищался.
— Хорошо, хорошо, я вижу, что ведьма в твоей постели не будет конкурировать с днем, проведенным с твоими товарищами по квиддичу, — сказал Грэм с усмешкой, — возвращайся к Грейнджер, пока она не передумала мириться с тобой!
Все друзья рассмеялись в знак согласия, и в конце концов Эдриан пожелал им веселого дня и отключил связь с камином.
Макс немедленно сбросил заклинание разочарования, демонстрируя свой абсолютный шок. «Итак, теперь я знаю, почему мама не ревновала!» — сказал он, чувствуя легкое раздражение на самого себя. «Как она могла ревновать к таинственной ведьме, когда ведьма была самой собой?»
— Итак, не могли бы вы сказать, что статус операции: Сначала приходит любовь, может быть понижен с чрезвычайного положения? — спросил Грэм, многозначительно посмотрев на молодого волшебника.
— Я бы сказал, что они, возможно, даже переходят к операции: Затем, судя по виду, появляется Ребенок! — сказал Кассиус с непристойной ухмылкой, от которой лицо Макса положительно покраснело. Он вообще не хотел так думать о своих родителях.
— Если вы знали об этом, почему просто не сказали мне? — спросил он, раздраженный тем, что они позволили ему оставаться в состоянии вечной агонии, думая, что он не родился.
— Просто хотел посмотреть, как сильно ты вспотеешь, — сказал Маркус, пожимая своими массивными плечами, — а теперь тебе лучше бежать обратно в Хогвартс, чтобы мы могли спокойно насладиться нашим матчем по квиддичу.
Макс мог бы согласиться с этим. Ему нужно было как можно скорее вернуться в школу. Теперь, когда с его родителями разобрались, у него было ограниченное время, чтобы разобраться с перемещением во времени вперед, иначе в этом было бы замешано Министерство, нравится ему это или нет.
Но он также знал, что не мог оставить троицу слизеринцев, зная, что он когда-либо был там. Кто знает, проболтаются ли они его отцу, когда он вернется в свое время. Нет, хотя это было в высшей степени неэтично, он знал, что это должно быть сделано. По пути из квартиры Кассиуса он забыл о них троих, удалив из их сознания любые сведения о Максе Пьюси.
========== Глава 18 ==========
Гермионе становилось все труднее сдерживать свое волнение по поводу новых событий между ней и Эдрианом. Их свидание прошлой ночью было прекрасным, и было волнующе узнать немного больше о том, каким он был. Он, безусловно, был амбициозным волшебником, и его не смущало то, что он добивался того, чего хотел, чего, как думала лично Гермиона, она могла бы немного научиться. Он также дал ей несколько замечательных советов о ее собственном карьерном пути, не умаляя ее желания добиваться мастерства, как это сделали бы некоторые ее друзья, не понимая желания продолжать учиться.
Ее вообще не нужно было убеждать, чтобы проводить его в спальню, где они продолжили с того места, на котором остановились. Гермиона быстро пристрастилась к его поцелуям. Он знал, что хорошо целуется, но не был слишком самоуверен по этому поводу. Он точно знал, что ей нравится, и, казалось, гордился тем, что заставлял ее ахать или стонать от восторга.
Гермиона также была немного слишком увлечена тем, чтобы снять с него рубашку, не торопясь оценить мышцы, которые он нарастил, играя в квиддич. Ей все еще было немного неловко осознавать, как сильно ей это нравится, но теперь она думала, что может провести остаток своей жизни в его сильных объятиях и быть счастливой.
Хотя, наверное, это было слишком поспешно.
Эдриан был столь же взаимен в своем поклонении ее собственному телу. Он заставил ее почувствовать себя исключительно красивой, когда она увидела, как его глаза потемнели, а зрачки расширились, когда длинные пальцы прошлись по ее изгибам. Годрик, если это был сон, она была уверена, что никогда не хотела просыпаться.
Но это был не сон. После того, как они насытились друг другом, Гермионе было уже слишком поздно думать о возвращении в Гриффиндорскую башню, и поэтому Эдриан предложил ей свою пижамную рубашку, чтобы спать в ней. Это было очень интимно-делить вместе постель, особенно так скоро, но не было ничего странного в том, чтобы оказаться в его объятиях. Это было прекрасно.
Гермиона могла бы провести всю субботу, валяясь с ним в постели, но Эдриана, к сожалению, потревожил звонок с камина. Она прислушалась и услышала, как он болтает с парой своих друзей, рассказывая им о ней. Было приятно, что он не пытался скрыть ее и не стеснялся встречаться с магглорожденной. На самом деле они не обсуждали его мнение о чистоте крови, но она знала, что его семья не была Пожирателями Смерти. Это был разговор, который им в конце концов придется провести, но сейчас в этом не было необходимости.
Услышав, как они ругают его за то, что он действительно заставил ее поговорить с ним, она улыбнулась, и она была еще более уверена, чем когда-либо, что расскажет Гарри и Рону.
Когда Адриан вернулся в свою комнату, Гермиона была уже наполовину одета.
— Так скоро уходишь? — спросил он, не скрывая своего разочарования.
— Да, мне действительно нужно позаботиться о некоторых вещах сегодня, — сказала Гермиона, натягивая джемпер через голову, — я собираюсь сообщить Гарри и Рону о тебе. А потом я подумала, что пойду и попрошу у директрисы МакГонагалл специального разрешения посетить Хогсмид сегодня вечером. Я подумала, что ты, возможно, пойдешь на свидание сегодня вечером…то есть, если ты не против проводить все свое время со мной.
— Конечно, нет, — сказал Адриан с усмешкой, — с кем еще я собираюсь проводить время?
Гермиона знала, что он только что отказался от планов по квиддичу, так что она, конечно, была не единственным его вариантом, но, тем не менее, это было прекрасное чувство. Приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его на прощание, Гермиона направилась в сторону совятни.
Решив просто рассказать им об Адриане в письме, а не лично, Гермиона надеялась, что Рон расскажет о своем худшем поведении подальше от нее, где она с наименьшей вероятностью пострадает. Надеюсь, это даст им время привыкнуть к мысли, что она увидит слизеринца. Это также уменьшало вероятность того, что они узнают об этом от кого-то еще, кроме нее…кто знает, когда они смогут встретиться с ней лично с их подготовкой аврора.