А ещё Жене было по прежнему страшно. Столь длительный семейный прессинг не мог пройти даром. Она машинально вжалась в спинку дивана, размышляя, как поскорее покинуть это место, не вызывая лишних вопросов и не создавая очередных проблем. Тем не менее, подъём затягивался. Она колебалась. Не смотря на сосущее чувство страха, Женя испытывала вполне объяснимое любопытство. Да, она боялась и стеснялась будущей реакции на своё нечаянное вторжение и тем не менее, очень глубоко в душе, ей было интересно. Вчера, покидая дом Марины, Женя испытала огромное чувство безнадёжности. Мрачную обречённость, что она действительно осталась голым человеком на голой земле. И грубоватая забота парней неожиданно породила надежду обрести нечто новое и в конечном итоге прилепиться к более сильному, как с Женей случалось практически всегда.
Сейчас парней было двое. Ирокезнутый Ольгерд и малыш-барабанщик Тони были одногруппниками, играли одну и ту же музыку, но более несхожих людей Женя представить себе не могла. Скорее всего, они были ровесниками, но если Ольгерд, как Карлсон производил впечатление мужчины в самом расцвете сил, то Тони выглядел абсолютным мальчишкой. Худенький, даже тощий и вряд ли возмужающий в будущем, он был был откровенно страшненьким. С толстым массивным носом, маленькими глазами и тонкими бесцветными волосами, которые казались несвежими даже после мытья. И тем не менее, не смотря на самую заурядную внешность, Женя, каким-то шестым чувством поняла, что парень не просто мягкий и благодушный человек, но ещё и неисправимый ходок. Убеждённый ловелас и дамский угодник. Красивое и звучное имя Тони ему категорически не подходило и про себя Женя окрестила парнишку Тонькой.
В отличии от Тоньки Ольгерд выглядел настоящим красавцем, той изысканной арийской внешности, которая в реальной жизни встречается не часто. Высокий лоб, идеально очерченный нос, впалые щёки. Им не возможно было не любоваться. Впрочем, всю утончённость его лица и великолепной фигуры подгаживала высокомерная улыбка. Даже расхаживая по студии в одном полотенце, Ольгерд выглядел презрительным и надменным. Его роскошный белоснежный ирокез сейчас уныло свисал на один бок, а расписанный татуировками торс, вызывал желание рассмотреть эти картинки повнимательней.
Мартина сейчас не было и Женя, которая испытывала к нему, что-то вроде благодарности, почувствовала себя ещё более неуютно.
— Вставай, алкоголичка! — Ольгерд больно тряхнул её за ногу и отошёл к кухонному столу, чтобы закурить, — проспалась? Не знаю, что тебе наплёл Мартин, но тебе пора отправляться домой. Нам надо репетировать.
— Да-да. Я встаю, — Женя неловко засуетилась. Схватила кроссовок. С горохотом его уронила и мучительно покраснев, зачем то прошептала: — спасибо!
— Собирайся поживей. Мы и так из-за тебя много времени потеряли.
А вот это было обидно. В носу предательски защипало. Женя и сама не поняла почему слова Ольгерда задели её так глубоко.
— Репетировать? — Тонька влез в разговор, — а пожрать?
— Марти, в магазин пошёл. Потерпи, — Ольгерд глубоко затянулся и бесцеремонно выпустил дым в сторону Евгении. Похоже, что она его раздражала, — счас придёт, лазанью сварганит или капонату.
— Почему не знаю? — Тонька, который сидел на соседнем диване в одних лишь смешных семейных трусах, сочно потянулся, — капо…чего?
— У Мартина спроси. Кто у нас специалист по итальянской кухне? — Ольгерд присосалсяк бутылке с минеральной водой и в один присест опустошил её до половины. Похоже парня мучило похмелье, — А ты давай быстрей. Пошевеливайся!
Женя засуетилась, пытаясь найти свои носки и рюкзачок. Носки обнаружились на какой-то горячей трубе, а вот заплечной сумки нигде не было.
— Я свой рюкзак найти не могу, — жалобно пролепетала она и почему то посмотрела на Тоньку, словно ища у парнишки поддержки.
— Да подожди ты, — Тонька лениво сполз с дивана и с треском подтянув трусы, направился к лежащим на столе сигаретам, — Ольги, не гони. Давай спокойно позавтракаем. На улице дождь. Не гнать же её в шею.
— Нам репетировать надо, — недоброжелательно отозвался Ольгерд.