– А разве родителям не важно счастье детей? – Инна специально задала провокационный вопрос.
– Важно. Очень. Только в их картине мира нет твоей формулы. Есть – их. Они не совпадают. Вот если бы ты с Олегом опять стала встречаться – тогда другое дело. А ты с каким-то Сергеем Петровичем. Непонятно, откуда взялся, почему-то одинокий. А потому – подозрительный. Да и к сыну как будет относиться? А потом, вдруг ты Степана забросишь! Забудешь о своих материнских обязанностях в пользу сомнительного знакомства. Понимаешь, формально они правы. Такое же тоже случается. И тогда ребенок остается на руках бабушки и дедушки. Они растят его, выводят в люди. Их понять тоже можно. Но я и тебя понимаю. Сергей Петрович человек приятный, ты не должна оставаться одна.
– Колесник – хороший, – вздохнула Инна.
– Знаю. Хороший он. Кстати, как у тебя с ним?
Соломатина вздохнула:
– Было хорошо. А теперь уже не знаю…
После разрыва с Федотовым Инна даже думать не могла о каких-либо других отношениях. Сергей Петрович появился на ее горизонте в момент, когда обида на мужа, ревность и угрызения совести превратились в однообразный тяжелый груз, тянущий ее назад. Человек бесконечно переживать не может. Острота притупляется, остается усталость от непродуктивных эмоций, и психика ищет выхода. И тогда вдруг мир, который как бы не существовал вокруг, обретает очертания. История с Колесником была именно такой. Если для самого Сергея Петровича это был шанс совершить решительный шаг, для Соломатиной это был «глоток воздуха» и возможность объективно посмотреть на произошедшее. После погружения в собственные тягостные проблемы чье-то внимание подействовало ободряюще.
Колесник ухаживал тактично. Соломатина понимала, что нравится Сергею Петровичу, видела, что его намерения серьезны. Насколько могут быть серьезными намерения сорокапятилетнего разведенного мужчины. Инна не обманывалась – под венец Колесник может ее и не позвать, но то, что он хочет отношений прочных, это было заметно и по разговорам, и по поведению.
Внешне он ей нравился, манеры его она знала, и они были симпатичны. Еще она чувствовала некую ответственность и прочность этого человека. И, что было тоже важно, она была благодарна ему за помощь и поддержку. И эта благодарность ее не тяготила, не сковывала, не делала зависимой. Он так деликатно всегда опекал ее, что она этого даже не замечала. И только сейчас, уже войдя в эти отношения, она оценила его. Ко всему этому примешивалось чувство новизны – романтические отношения настолько казались чем-то невозможным, что первые знаки внимания со стороны Колесника и настораживали, и отпугивали, и смущали. Все это происходит тогда, когда человек сталкивается с чем-то новым. «Э, матушка, да ты забыла, что ты – женщина!» – сказала как-то вечером себе Соломатина, внимательно посмотрев на себя в зеркало. В отражении были осунувшееся лицо и волосы, собранные в высокий хвост. «Бррр! Какая противная тетка!» – сказала сама себе Инна и показала отражению язык. Отражение ответило тем же. На следующий день Соломатина подрезала волосы, немного высветлила пряди, придала бровям иную форму и наведалась к знакомому косметологу. Та, шестидесятилетняя дама с застывшим лицом испуганной первоклассницы, спросила:
– Совсем хочешь возраст поменять? Или чуть-чуть?
Соломатина посмотрела на косметолога, на ее губки бантиком, которые плохо подчинялись хозяйке.
– Пожалуй, только чистку и массаж.
Губки-бантики совсем съежились.
После всех этих мер Соломатина опять посмотрела на себя в зеркало и теперь уже осталась довольна – затравленности в глазах и облике не стало. Колесник все эти метаморфозы оценил – его глаза стали круглыми, как у изумленного кота.
– Инночка! – только и вымолвил он. Соломатина довольно повела плечом. В душе она даже удивилась этой своей реакции.
После сурового разговора с родителями Соломатина села за стол и составила график. Она подробно расписала каждый день недели – занятия Степана в художественном кружке и в футбольной секции, свои дежурства, покупку продуктов (Инна это всегда делала в один и тот же день), уборку, стирку и прочее. Она всегда была человеком достаточно упорядоченным, а потому ей не составило труда построить график своей теперешней жизни. Когда все было закончено, выяснилось, что и для личной жизни остается время. Это время попадало на среду – относительно свободный день, когда на работе не требовалось ее присутствия. В этот день не приходили слушатели, а сотрудники занимались документацией и организационными вопросами. Впрочем, неофициально этот день считался почти выходным. Соломатина в среду на работу приезжала обязательно и, отсидев два-три часа, уезжала. Теперь они проводили его вместе с Колесником. Сначала уезжала она, потом, выждав для приличия минут двадцать, выезжал он. Сергей Петрович «подбирал» ее на второй остановке по направлению к городу. Эта конспирация веселила обоих, а Соломатину еще и умиляла.