Она невольно залюбовалась его красиво очерченными губами и волнующей ямочкой на решительном подбородке.
Словно отвечая на ее мысли, Брет провел тонкими пальцами по гладко выбритой челюсти и небрежно заметил:
- Щетина может повредить твою безукоризненную кожу.
Когда Мона смущенно опустила глаза, довольный Брет посторонился и пропустил ее на кухню.
На первый взгляд это была обычная деревенская кухня с каменным полом, огромной черной плитой и гладко выскобленным деревянным столом. Однако вскоре удивленная Мона заметила множество современных приспособлений.
Брет открыл холодильник и достал оттуда большую ярко раскрашенную коробку.
- Как ты относишься к пицце? Разогреть ее - минутное дело.
- Я не голодна.
- Ты что-нибудь ела после ланча?
- Нет, - равнодушно призналась Мона. После аварии у нее испортился аппетит.
- Морить тебя голодом я не собираюсь. Поэтому доставь мне удовольствие и поешь. - Когда Мона слабо покачала головой, он сказал: - Ну что ж, если ты действительно не голодна, тогда пойдем спать.
От этих слов ее бросило в дрожь. Она с трудом проглотила слюну.
Брет поднял темную бровь.
- Ну что?
- Предпочитаю пиццу.
- Не слишком лестно, но очень разумно. Ты похудела сильнее, чем мне казалось. Я покупал тебе одежду на прежний размер, но теперь вижу, что она велика.
Мона вспомнила, в какой гнев пришел Брет, когда Рик купил ей костюм, но удержалась от колкого замечания.
Брет, по-прежнему безошибочно читавший ее мысли, мрачно заметил.
- На этот раз все было правильно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- То, что вечернее платье не лучшая одежда для похищения.
Когда Мона закусила губу и погрузилась в молчание, он пожал плечами и начал готовить. Сбрызнув салат маслом и сунув пиццу в духовку, он предложил:
- Давай выпьем чего-нибудь. Что ты предпочитаешь?
Мона хотела отказаться, но решила, что мучиться от жажды нет никакого смысла.
- Фруктовый сок, пожалуйста.
Он наполнил два высоких стакана, добавил лед и протянул один стакан ей. Затем открыл заднюю дверь и вывел ее наружу.
- Давай-ка посидим и полюбуемся пейзажем при луне.
Перила старой деревянной террасы были обвиты виноградной лозой и шиповником. По обе стороны двери стояли торшеры; кроме того, здесь были стол, стулья и кресло-качалка.
Мона повернулась к стулу с прямой спинкой, но Брет взял ее под руку, усадил в качалку и сел рядом.
- Так удобнее.
Он не стал включать торшеры. Террасу заливал серебристый свет луны. Было тепло и безветренно. Воздух был наполнен ароматами цветов и трав. Какое-то, время они сидели молча и пили сок. Потом Брет обернулся к Моне и спросил: - Как голова?
- Спасибо, лучше, - чопорно ответила она. Когда настала пауза, Брет решил, что нужно
продолжить светскую беседу, и небрежно спросил:
- Что скажешь о моем новом доме?
В других обстоятельствах ей здесь понравилось бы, но сейчас это была всего лишь новая тюрьма. Сначала Мона решила не отвечать, но усугублять ситуацию было не в ее интересах.
- Странный выбор, - равнодушно ответила она.
- Мне был нужен дом на Лонг-Бранче, недалеко от моря и в то же время подальше от “Голубой лагуны”, где слишком много людей, ухоженных газонов и бассейнов. Такие дома, имеющие овое лицо, являются самыми лакомыми кусочками на всем острове. Они дороже, но, на мой взгляд, куда красивее современных построек. Когда недавно этот дом поступил на рынок, я решил взглянуть на него. Влюбился с первого взгляда и купил.
- Для романтических уик-эндов? - вырвалось у нее. Поняв, что сказала глупость, Мона быстро добавила: - Кажется, ты сам использовал это слово…
- А что, разве тут недостаточно романтично? Лунный свет, дикие розы, дыхание истории… - Он прервал фразу и вздохнул. - Ладно, пора есть. Наверное, пицца уже готова.
Когда он вернулся с металлическим подносом, Мона успела пересесть к столу. Брет одобрительно кивнул.
- Похоже, я тебя напугал. Решила поесть? Вот и молодец.
- Напугал? Еще чего! - вздернув подбородок, солгала она. Он усмехнулся. Поняв, что Брет не верит ни единому ее слову, Мона твердо добавила: - Кажется, я все-таки проголодалась.
- Вот и отлично.
Брет положил на ее тарелку половину пиццы, щедрую порцию салата и наполнил бокалы красным вином.
Мона молча взяла нож и вилку, сунула кусочек в рот и тут же поняла, что, сама того не желая, сказала правду.
Когда они воздали должное еде, Брет поднял бокал и произнес тост:
- За Кларис, благодаря которой это стало возможным. - Видя, что Мона поджала губы и поставила бокал на стол, он тихо сказал: - Не сердись на нее. Кларис сделала это ради твоей пользы. Она считает, что так нужно.
- Она ошиблась! Ей следует думать о Рике.
- Скоро ты убедишься, что так оно и есть. Представь себе, что твой любимый, но упрямый ребенок носит в кармане вещь, способную причинить ему вред…
- Я могу причинить Рику вред только одним: уехав с другим мужчиной и бросив его в нужде.
- Похоже, она думает по-другому. Он уже имеет опыт неудачного брака. Что будет, если он снова женится на женщине, которую на самом деле вовсе не любит и которая не любит его?
- Но он любит меня.
- Это страсть, мания, что угодно, но только не любовь. Если бы это была любовь, привязан-ность или хотя бы просто взаимная приязнь, у такого брака были бы хоть какие-то шансы на успех. Мания рано или поздно пройдет, а что останется? Ничего, кроме пустоты…
Он говорил с жаром и убеждением, и Мона была вынуждена согласиться с ним.
И все же это ничего не меняет. Какое бы чувство к ней ни испытывал Рик, пока оно не умрет, она не сможет уйти от него. Пока он будет желать этого, она останется с ним.
Наступила долгая пауза. Мона сидела неподвижно как мраморная статуя.
Не сводя с нее глаз, Брет негромко сказал:
- Готов поклясться, что ты согласна со мной.
- Согласна.
Когда Брет продолжил, в его голосе прозвучала странная нотка:
- Но это ничего не меняет?
- Не меняет.
Не в силах усидеть на месте, он поднялся и начал расхаживать взад и вперед.
- У тебя еще есть время отвезти меня обратно, - негромко предложила она.
- Я так легко не сдаюсь… Что ж, если ты наелась, я сварю кофе, - блеснул зубами Брет в волчьей улыбке. Он поставил посуду на поднос и отнес в дом. Тем временем Мона молча рассматривала сад.
Лунный свет обесцветил кусты и цветы. Все вокруг стало серебристым и нереальным.
Вернувшись с кофе, Брет спросил:
- Ты не хочешь вернуться в качалку? Там намного удобнее.
Мона предпочла послушаться. Учтивая форма дела не меняла: приказ оставался приказом.
Саркастическая улыбка Брета подтвердила ее правоту.
- Я вижу, ты научилась слушаться. Кроткая Мона ощутила нестерпимое желание залепить ему пощечину, но удержалась.
Брет наполнил две чашки и одну из них протянул ей.
Молчание продолжалось до тех пор, пока чашки не опустели. Затем он поставил их на поднос, сел рядом и тихо, но решительно сказал:
- А теперь пришло время поговорить.
- Я повторяю еще раз: говорить нам не о чем.
- А я повторяю, что не согласен. Есть вещи, которые мне нужно знать. Вопросы, на которые я должен получить ответы.
- А если я не захочу отвечать? - заупрямилась Мона.
- У меня уйма времени. Могу подождать неделю-другую.
Понимая, что сила не на ее стороне, Мона сдалась.
- Что ты хочешь знать?
- Хочу понять, что тебя связывает с Хаббар-дом. Почему ты хочешь остаться с человеком, которого не любишь, с человеком, который может быть таким жестоким?
- Рик не жестокий… Это слово к нему не подходит.