- Ты уверена?
- Уверена.
Она любит этого человека и после годичной разлуки жаждет не только физического удовлетворения, но тепла, покоя и хотя бы видимости чувства, чтобы заполнить пустоту, царящую в ее сердце. И Мона раскрыла ему свои объятия.
Брета кольнуло дурное предчувствие. Какое-то мгновение он медлил, сомневаясь в том, что поступает правильно.
Но она желает его так, как никогда не желала Хаббарда. В этом он был уверен…
Брету отчаянно хотелось стать ее частью и сделать Мону частью самого себя. Правда, это означает, что без нее он больше не сможет стать целым. Ну и пусть…
Ему хватило секунды, чтобы сбросить с себя одежду и лечь рядом. Мона слегка вздохнула. Теперь она отдавалась ему еще охотнее, чем прежде. Он был ее половинкой, завершением целого, смыслом ее су-ществования на этом свете.
Вторя ее невысказанным мыслям, Брет сказал:
- Ты моя и всегда будешь моей! Едва он рывком вошел в Мону, как ее тело расслабилось, напряжение внутри исчезло, сменившись внутренним-жаром. Стоило Брету ритмично задвигаться, как этот жар охватил ее и понес вдаль. Все казалось правильным, естественным и необходимым, как дыхание.
Ей становилось все теплее, все радостней. Спираль продолжала раскручиваться, а затем последовал взрыв. Стихия чувства вырвалась наружу и взлетела в небо, как поток лавы. От потрясающей силы этого ощущения мутился разум; казалось, мир разлетелся на куски.
- Брет! - вскрикнула Мона, и он, все понявший по одному слову, хрипло ответил:
- Да, я знаю, любимая. Знаю.
Когда они отдышались и немного успокоились, Брет достал одеяло. Они укрылись, и через несколько секунд Мона уснула в его объятиях.
Перед рассветом Брет поцелуем разбудил Мону, блаженно спавшую у него на груди, и они снова любили друг друга.
На этот раз все происходило медленнее, увереннее и было не столько предъявлением прав друг на друга, сколько их подтверждением.
На смену яростной страсти пришла глубокая нежность. Брет нашел способ без слов сказать Моне, что она прекрасна, неповторима, желанна и доставляет ему огромное наслаждение.
Когда все осталось позади и Мона лежала в его объятиях, Брет прижался подбородком к ее макушке, положил руку на грудь и лениво спросил:
- Где бы ты хотела жить?
- Жить? - повторила она, с трудом выходя из транса и возвращаясь к действительности.
- Я думаю, ты не захочешь остаться в пент-хаусе. Может быть, уступить его Хаббарду в ка-честве утешительного приза? Конечно, если он все еще хочет туда переехать.
Тело Моны инстинктивно напряглось. Почувствовав это, он с неожиданной резкостью спросил:
- Неужели ты все еще хочешь вернуться к нему?
Мона высвободилась из его объятий и рывком села.
- Я должна. - В ее голосе слышалась решимость.
- После всего, что было между нами?
- Я говорила тебе, что не покину Рика, пока нужна ему.
Он сел рядом и провел ладонью по своим спутанным темным волосам. Нет, это невозможно. Невероятно.
- Я не отпущу тебя, - сквозь зубы произнес Брет.
- Ты помешаешь мне только одним способом: если будешь держать в тюрьме до конца жизни. А это невозможно.
Он сменил тактику.
- А ты уверена, что будешь нужна Хаббарду после случившегося?
Мона, знавшая, что ради нее Рик готов на любой обман, ответила без колебаний:
- Да, уверена. Ты сам сказал, что он ©держим мной.
- Никто не может быть уверен в одержимости другого, - возразил Брет, а затем хрипло добавил: - Черт побери, ты считаешь себя виноватой в его мании, но не хочешь отвечать за мою.
- Я не считаю себя виноватой. Тут дело в
другом.
- В чем же? То, что ты провела ночь в моей постели, все изменило. Когда он узнает…
- Он не должен ничего узнать, Ради его же блага, - прервала его Мона. - Если ты приве-зешь меня до того, как он хватится…
- Я никогда этого не сделаю. А если ты вернешься и ничего не скажешь Хаббарду, я сам раскрою ему глаза. - Хотя тон Брета был спокойным, в его словах таилась угроза.
- Ты только причинишь ему лишнюю боль, но ничего не изменишь…
- Не могу поверить, что ночь, проведенная в моей постели, ничего не изменит.
- Нам будет намного труднее, но все останется по-прежнему. Рик прикован к креслу, и я нужна ему.
- Допустим. Но это еще не значит, что ты должна вернуться к нему.
- Как я могу бросить калеку? - в отчаянии воскликнула Мона. - Если я это сделаю, меня будет мучить совесть до самой смерти!
- Но он не останется калекой. Ты сама так сказала.
- Врачи надеются на это, но точно не знают. Они могут ошибаться. Может возникнуть
множество проблем, о которых они понятия не имеют.
- Будущие проблемы Хаббарда еще не причина, чтобы выходить Замуж за человека, которого ты не любишь. Ты отдала ему несколько месяцев, вместе с ним пережила худшее. Пора подумать о себе… - Видя по лицу Моны, что он напрасно сотрясает воздух, Брет больно сжал ее руки. - Послушай меня, Мона… Кажется, ты считаешь, что авария произошла по твоей вине?
Эти слова согнали краску со щек Моны. В свете луны ее лицо казалось высеченным из белого мрамора.
- Да, это действительно случилось по моей вине, - безнадежно призналась она. - Это я от-вечаю за то, что он оказался в инвалидном кресле. Я отвечаю за его боль и страдания. Теперь ты понимаешь, почему я не могу бросить его? - Она не выдержала и разразилась слезами.
Брет положил ее голову к себе на грудь и начал баюкать.
- Не плачь, любимая. Не надо…
Продолжая бормотать ласковые слова и поглаживать ее по спине, он слепо уставился перед собой. Конечно. Он должен был догадаться. Ее решимость остаться с Хаббардом могла быть продиктована только чувством вины и желанием искупить ее, принеся себя в жертву…
Когда буря миновала и Мона выплакалась, он полез в тумбочку, достал носовой платок и вытер ей нос, как маленькой. Затем посадил ее к себе на колени, поцеловал заплаканное лицо и негромко попросил: - Расскажи мне, как это случилось.
- Да тут и рассказывать нечего, - слабо всхлипнула она.
- И все же… - Видя, что она колеблется, Брет решил ее поторопить. - С чего ты решила, что это твоя вина?
- Машину вела я. Брет вздрогнул.
- Почему?
- Так хотел Рик. Он сказал, что купил мне машину в подарок на свадьбу, и настоял, чтобы я села за руль. Я страшно испугалась, потому что собиралась расторгнуть помолвку. Но не могла ничего сказать, потому что с нами была Ивлин.
- В машине?
- Да, - еле слышно прошептала Мона. Брет крепче прижал ее к себе.
- Дальше, любимая.
- Мне не хотелось садиться за руль. Я ужасно нервничала, потому что собиралась вернуть ему кольцо и отказаться от поездки в “Голубую лагуну”, но все пошло не так, я не смогла поговорить с Риком наедине…
- Так что же случилось?
- Мы почти приехали. Свернули с шоссе и направились к берегу. На крутом повороте я не справилась с управлением… - Она судорожно всхлипнула. - Мы вылетели с дороги и врезались в дерево. Машина перевернулась и упала под откос.
- А что случилось с Ивлин?
- Слава Богу, она сидела сзади и отделалась синяками и царапинами… Когда я очнулась, она пришла ко мне в больницу и рассказала о Рике.
- Долго ты пробыла без сознания? Мона приложила руку ко лбу.
- Почти пять недель. После этого плохо соображала.
- В чем это выражалось?
- Сначала я была убеждена, что вернула Рику кольцо.
Брет нахмурился.
- А почему передумала?
- Потому что кольцо было по-прежнему у меня на пальце. Его сняли только в больнице.
- Но аварию ты помнишь хорошо?
- Нет. Я вообще ее не помню. О том, что случилось, мне рассказала Ивлин… Последнее, что я помню, это шоссе… - Ее голос стал свинцовым от усталости и отчаяния, распухшие от слез глаза закрывались.